– Что ж, подожду…
Со стороны улицы донесся звук подъехавшего к дому от площади моторного фургона. Морес подошел к окну.
– Вот и рассвет, мне надо возвращаться в Актур, за последнюю неделю у меня прибавилось забот.
– Я читал в газете.
– Да, преступника обезвредили, но остались те, кто его нанял.
– Кому выгодна смерть монарха?
– Наверное тем, кому выгодно текущее положение дел в терратосе, но это положение, поверь, не надолго. Империя возродится!
Морес сказал эту последнюю фразу с таким пафосом и торжеством в голосе, что Кинт не смог сдержать улыбки.
– Что?
– Господин, полковник, только не говорите, что вы теперь сами вляпались в то, от чего все время предупреждали меня?
– То есть? – Морес стал складывать в саквояж канцелярские принадлежности и свои тетради.
– Кинт, прошу тебя, не ввязывайся ни в какие группы заговорщиков и держись подальше от всяких бунтарей, – выдал Кинт практически голосом Мореса и с его интонациями.
Морес плюхнулся в кресло и в голос рассмеялся, через минуту успокоился, надел пенсне и, блеснув стекляшками, повернулся к Кинту.
– Разве плохо, когда терратос един?
– Наверное, хорошо, – пожал плечами Кинт и зевнул.
– Будем прощаться… Сарт найдет тебя.
– Буду ждать.
– Да, – Морес застыл, взяв в руки чемоданчик самописца и саквояж, – ты точно уверен, что там, в Шоуте, видел профессора Дакта?
– Уверен, более чем.
– Это многое объясняет… – в задумчивости пробубнил Морес, потом сунул саквояж под мышку и протянул руку Кинту, – до встречи.
– Надеюсь, – Кинт ответил на рукопожатие.
Так и распрощались, незаметно перестав друг друга называть на «вы». Кинт дернул шнур у двери, затем прошел к окну, проводил взглядом моторный фургон, который, развернувшись на площади, покатил в сторону набережной, а оттуда дорога вела к южному тракту. Город просыпался, стали проезжать пока еще немногочисленные повозки, где-то в стороне станции воздухоплавания протяжно загудело. Кинт отдернул штору и, облокотившись на широкий подоконник, посмотрел в сторону звука – неповоротливая пузатая махина транспортного дирижабля медленно снижалась к швартовочной башне. На синем, весеннем небе не было ни облачка и Кинт, прищурившись на солнце, стал следить за стаей диких голубей, что кружили над черепичными крышами старого города.
– Господин Кинт, – в дверь осторожно постучали.
– Да!
– Вызывали? – заспанная девчушка из прислуги доходного дома заглянула в дверь.
– Спасибо за ужин, – Кинт вышел в прихожую с подносом в руках.
– Рада служить, вы всегда щедры, господин Кинт, – девушка перехватила поднос, присела в поклоне и вышла за дверь.