– Как же твой отец кормил домового? – заинтересовался Тарасов.
– Клал на блюдечко ломоть черного хлеба, вареную картошку, иногда сыр, иногда молочка немного подливал, и ставил блюдо в угол в своей спальне, там у него чистый веник черенком вниз стоял.
– Правильно, – мягко подтвердила Анфиса. – Домовые запахами питаются. Вон и у нас веник в светелке стоит. Пойдемте, покажу.
Она провела гостей в зал, в углу которого в самом деле стоял щеткой вверх красиво сделанный веник.
Никифор, спавший на диване, проснулся.
– Что, пора? – Он спустил ноги на пол, протер глаза.
– Лежи, лежи, – успокоил его Глеб.
– А хотите поглядеть на нашего домовушу? – предложила Анфиса. – Хотя он не любит показываться людям на глаза, только когда проголодается – напоминает о себе, но Сергуню слушается. – Анфиса позвала сына. – Поговори с домовушей, Беленький.
«Серебряный мальчик» послушно направился в угол гостиной, присел перед веником на корточки, протянул к нему ручонку и запел тоненьким голоском:
– Солнышко село, солнышко село, мгу съело, мгу съело, веточки раздвинь, глазки открой, песенку спой…
Что-то тихо свистнуло, веник шевельнулся, над ним вырос небольшой воздушный вихрик, сверкнули две искорки – не то глаза домового, не то обман зрения, затем вихрик перебрался на ладошку малыша, и тот засмеялся, отдернул ручку.
– Щекотно, Смешаня, не балуй.
Вихрик исчез в венике.
Сергий косо глянул на замерших гостей и убежал в сени.
– Это был… он? – шепотом спросил Никифор.
– Домовушка, мы его Смешаней зовем.
– В жизни не поверил бы, если бы сам не увидел!
Гости вернулись было на веранду, но уже стемнело, и включи они свет – с улицы их можно было увидеть всех, поэтому Тарасов предложил соратникам перейти в горницу.
Анфиса, сославшись на хозяйственные хлопоты, ушла, мужчины остались одни, да изредка в комнате появлялся «серебряный мальчик», игравший в прятки с кошкой, либо для того, чтобы задать какой-либо вопрос. Ни одного члена триады он уже не боялся, словно принял их за своих родичей или друзей родителей.
– Что дальше? – осведомился Никифор, жаждущий определенности. – Долго мы еще будем здесь торчать и ждать ЦУ?
– Сколько нужно, – философски ответил Тарасов. – Тебя что-то беспокоит?
– Да, беспокоит, – признался бывший «чекист». – В деревне царит такой мир и покой, такая идиллия, что добром это не кончится. Знать бы, действительно, что мы обязаны делать. Сидеть здесь и ждать появления нехороших парней, чтобы защитить малыша, – не по мне.
– И не по мне, – вздохнул Дмитрий. – Тридцать три года прожил, огни и воды прошел, а не знал, что живу для роли охранника VIP.