Источники отыскались почти сразу. Один из них оказался глазком телекамеры, замаскированным под электророзетку, второй – микрофончиком, вмонтированным в компас, висевший на стене.
Подумав немного, Северцев погулял по кубрику, словно невзначай загородил розетку спиной и тут же закрыл зрачок телекамеры разжеванной во рту хлебной массой; в кармане отыскался кусок сухаря. Найти и обезвредить микрофон было делом одной минуты. После этого он подсел к Виктору на койку, склонился над ним, подсунул левую ладонь под затылок, правую ладонь положил на лоб, сосредоточился на энергоотдаче и закрыл глаза.
Сердце забилось с удвоенной частотой, потом перешло в режим медленной стронг-пульсации, прогоняя кровь по сосудам вдвое быстрей, насыщая ткани кислородом до уровня газового алкалоза, сопровождающего гипервентиляцию легких. Это был очень опасный прием, которому Северцева научил Николай для сверхбыстрого – но очень короткого – действия в условиях смертельной опасности. Однако у Олега не было другого выхода. Разве что отказаться от помощи Виктору.
Голова закружилась, наступила эйфория, тело потеряло плотность, превратилось в газовый шар. Он почувствовал, что начинает истекать струей тепла и света в пространство, вспомнил о своей задаче и направил поток энергии через руки в голову Виктора. Глаза заволокло красным туманом. Показалось, что в тело через пятки проникла черная бездна и начала растворять в себе мышцы и кости, оставляя засветившуюся нервную систему жить самостоятельно…
Сколько длилось это состояние, он не помнил. Сознание покинуло его, как только через тело пошел энергетический поток. Очнулся от холода. Прислушался к себе, не ощущая ни рук, ни ног. Сердце билось медленно и неровно, холод подбирался и к нему, но сознание уже заработало, подключая один за другим органы чувств, и Северцев понял, что лежит на полу каюты, уткнувшись головой в металлическую ножку койки, подвернув затекшие руки.
Попробовал шевельнуться, не смог с первого раза. Полежал немного, собираясь с силами. Захотелось плакать. Сил не было. А главное, было абсолютно ясно, что с задачей вывести Виктора из шока он не справился.
«Я предупреждал», – напомнил о себе внутренний голос, тихий и хрупкий, как хрустальный бокал.
«Я жив! – стиснул зубы Северцев. – Значит, не все потеряно!»
Он сосредоточился на макушке, мысленно открыл ее, превратив в антенну, и направил в космос, ловя лучики энергии.
Стало легче.
Кончики пальцев рук и ног стало покалывать, к ним возвращалась чувствительность, а вместе с нею – боль. Северцев снова попытался пошевелиться и наконец смог изменить позу, лег на пол поудобней, закрыл глаза, чувствуя блаженное тепло, растекавшееся от макушки по голове к шее и ниже, в грудную клетку.