Наоко докатился уже до того, что даже предвкушал их разговоры, хотя он не был слеп и видел, что происходит.
Он знал, что вампир обрабатывает его.
Он знал, что клетка, доброта, контролируемое кормление, попытки сформировать зависимость, завоевать его доверие, обучить его вампирским законам, даже вампирской этике — всё это часть одного и того же психологического поводка.
Они пытались контролировать его.
Брик наверняка хотел взять его под контроль, особенно после той сцены в ночном клубе возле центра. Он, скорее всего, приказал Дориану найти способ успокоить его.
Военный разум Наоко понимал это.
Та же часть его даже питала к этому уважение.
Черт, да он сам проделывал такое в допросах, где на кону стояло очень многое. Как-то раз его обучали этому самому дерьму. Он знал, как вести такую игру.
Он знал, что в этот раз они пытаются сломать его мягко, а не сурово.
Он знал, что разговоры с ним и завоевание доверия — это фундаментальная часть.
Он знал, что привязанность, подарки, постепенное дозволение свободы, разговоры по душам, обучение вампирской биологии, вампирской культуре, вампирской истории… всё это часть одного целого.
Он также знал, что мягкий подход обычно эффективнее.
Однако в этот раз у него не возникало ощущения, что вампир нацелен именно на разговоры.
Возможно, это всё ещё мягкий подход, но это нечто новое.
Всматриваясь в лицо вампира, он, наконец, просто спросил.
— Если ты не хочешь есть её, тогда… присоединишься ко мне в чём?
Вампир выдержал его взгляд, отпив большой глоток вина. Он ничего не сказал, но взгляд его глаз сделался более жарким, более хищным.
Наоко почувствовал это, не зная, как именно он это ощутил.
Он почувствовал достаточно, чтобы понять — как минимум, на примитивном уровне.
Его разум последовал, сообразив, что говорил ему вампир. Или о чём просил. Или выдвигал теоретический вопрос, может быть.
Часть с разрешениями Наоко всё ещё понимал не до конца.
Когда молчание затянулось, Наоко почувствовал, что его грудь сдавило уже в другой манере. Он уставился на вампира почти в неверии, наблюдая, как другой открыто оценивает его реакции по мере того, как в его разум просачивается понимание. Наоко посмотрел на женщину, затем обратно на Дориана.
Он говорил о том, чтобы трахнуть её? Или трахнуть его?
Или трахнуть их обоих?
Он почти уверен, что знал ответ и на этот вопрос.
Однако опять-таки, он не знал, откуда именно ему это известно.
Но как только он осознал это, информация странным образом ударила по нему, скорее сбивая с толку, нежели вызывая отвращение или даже пугая.