Блэк связался со своими контактами в Пентагоне в тот же первый день, когда мы выходили на пробежку и ели вафли. В итоге он вытащил всё возможное из телефона матери Ника и из телефона самого Ника, всё, что как-то связано с Ником или именем его семьи.
Тот один звонок Юми Танаке был единственным, что мы нашли после острова Мангаан.
Должно быть, я прочла стенограмму этого звонка уже раз сто.
Ещё больше раз я прослушивала аудиозапись.
Я читала и слушала каждое слово, ища голос Ника, особенности речи Ника, ища его чувство юмора, его свет, его присутствие, даже его злость. Я искала намёк на то, кем он себя называл; я искала намёк на то, кем он себя не называл. Я перематывала отдельные части разговора и слушала их раз за разом. Я искала его там, всюду, где только могла найти.
Вместо этого я нашла его тени. Я нашла ту тьму.
Я чувствовала его, но не могла принять решение, что это был он.
Я не могла преодолеть то ощущение скорби, злости, вины и просто неправильности.
Контакты Блэка отследили звонок до телефона-автомата в Париже.
На заднем фоне слышалось уличное движение — машины, пешеходы, звуки кафе под открытым небом, звуки музыки из клуба или витрины поблизости.
На фоне также слышался смех — достаточно близко, значит, он, скорее всего, был с кем-то. В записи, которую я переслушивала, особенно чётко слышался женский смех. Я слышала, как она говорила с кем-то, может, даже с ним.
Я приказала очистить запись.
Я слушала её снова, стараясь разобрать, что она ему говорила.
Единственное слово, которое я расслышала, было его именем.
Не Ник — она не звала его Ником.
Она назвала его Наоко.
«Наоко… — слышала я среди её смеха. — Наоко… Наоко…»
Блэк гладил меня по спине, массируя пальцами кожу.
Это вернуло меня обратно в комнату, где я голышом сидела на его коленях.
Вернувшись оттуда, куда отправился мой разум, я осознала, что так и не ответила на его вопрос. Я предположила, что к тому времени уже и не нужно.
— Ты любишь его, — мягко сказал Блэк.
Я вздрогнула, опустив на него взгляд.
Озадаченно нахмурившись, я сжала его волосы пальцами и легонько дёрнула.
— Конечно, я люблю его, — сказала я с лёгким укором. — Он мой самый давний друг, Блэк.
Он покачал головой, напряжённо поджав губы.
— Я не это имел в виду, Мириам.
Я уставилась на него.
Я моргнула, затем снова нахмурилась, пристально глядя на него в тусклом освещении.
— Блэк. Какого черта ты несёшь? После всего…
— После всего, — прорычал он с лёгким предостережением в голосе. — Мне стоило знать. Я знал с самого начала, что ты чувствуешь к Нику, Мири.
Я лишь сидела там, уставившись на него с откровенным неверием, а он фыркнул.