Раздражение заполонило его сознание, вибрируя в крови, которая пересыхала в его венах.
Раньше его пытали как человека.
Его лишали еды, воды, передвижений.
Его обучали справляться с такими вещами. Его дважды ловили в тылу врага, и ему пришлось применить эти навыки на практике. Даже совсем недавно его поймали на том острове и в некотором смысле пытали, хотя пытки были сравнительно мягкими, если не считать изоляции, темноты, жары, насекомых, жажды.
Ну, и наблюдения, как Джема избивают…
Он бездумно отсек это воспоминание, но оно вернулось секунды спустя. В этот раз оно причудливым образом задержалось, сбивая его с толку.
Его смятение лишь усилилось, когда воспоминание заполнило его сознание, вызывая на его лице гримасу.
Боль рябью прокатилась по его венам.
Боль струилась по нему, смешиваясь с кристально ясными образами, и в его нутре поднялась тошнота. Через считанные секунды на эти образы стало больно смотреть.
Эмоции усилились.
Он впервые отвернулся от кормящегося вампира, ахнув, когда эта боль заполнила его грудь. Он крепче стиснул решётки, затем разжал ладонь и вместо этого прижал её к груди, подавляя резкую, похожую на удар ножом реакцию между рёбер — новую боль, какой он никогда прежде не ощущал.
Такое чувство, будто у него случился сердечный приступ.
Будь он человеком, он бы не сомневался, что у него сердечный приступ.
Дориан перед ним поднял голову.
Уставившись на Ника через решётки, он уронил человеческую женщину, от которой кормился, и позволил ей без сознания упасть на пол. Она обмякла, неуклюже приземлившись на разъехавшиеся колени, и захныкала.
Дориан, казалось, почти не заметил.
Он грациозно подошёл к клетке, затем одним движением присел перед ней.
— Что? — он погладил пальцы Наоко на той руке, что всё ещё стискивала решётки. — Что такое, друг мой? Что происходит?
— Я не знаю, — выдавил Наоко. — Боль.
Он закрыл глаза и покачал головой, пытаясь бороться с этим чувством.
— Что за боль ты чувствуешь? — голос Дориана звучал мягко, уговаривающе. — Это не от крови, юный брат. Что это?
Наоко не ответил. Он мог лишь покачать головой.
У него всё равно не было ответа на вопрос вампира.
Он не мог это осмыслить.
Боль усилилась. Он видел перед своими глазами Джема. Он видел, как голый видящий лежит на чёрном камне, как его пинают, бьют кулаками, швыряют на камни. Наоко вздрагивал от каждого удара, хрипел, хотя больше не нуждался в кислороде для своих лёгких.
— Заставь это прекратиться, — выдавил он полустоном. — Заставь это прекратиться… пожалуйста.
В голосе Дориана слышалось понимание.