Поднявшись наверх, Алекс посмотрел на свою дочь, потом перевел взгляд на жену. Гор стоял у него за левым плечом, тяжело привалившись в стене. Он почти не дышал. На ум пришла дурацкая аллегория, о которой ему однажды рассказывал Ким. Какая-то глупая религия Темных Веков, где за правым плечом человека стоит бог, а за левым — демон.
— Ты все слышала, — не спросил, сказал Алекс. Майя медленно кивнула, ее губы дрожали. «Старфайр», уловив голос Креста, начал автоматически убавлять громкость и, не получив дополнительной команды, оставил ее на пределе слышимости.
— Тогда ты понимаешь, что я должен согласиться, — Алекс не сводил с жены взгляда, в котором удивительным образом и в абсолютно равных пропорциях смешались мягкость сердечного тепла и жесткость неприятного, но необходимого выбора.
Майя не шелохнулось, но глаза ее тут же заблестели. Непередаваемым усилием воли она сдержалась, чтобы не разрыдаться в присутствии дочери. Женщина кивнула, соглашаясь со своим мужчиной.
— Мама, — неожиданно позвала Ева. Майя на всякий случай промокнула глаза рукавом и повернулась к дочери, изо всех сил стараясь улыбнуться.
— Не надо, мама, — девочка слезла со своего кресла и сделала маленький шажок к мембране, едва не коснувшись ее острым носиком. Приложила ладошки к защитному экрану и взглядом попросила мать сделать то же самое. — Папа поступает правильно.
Затем она отодвинула одну ладошку в сторону и взглянула на отца. Алекс не мог припомнить, чтобы дочка до этого хоть раз так смотрела на него, а Гор подумал о том, что слухи о способностях чтецов, вероятно, преуменьшены.
— Папа, — Ева лучезарно улыбалась, но ее глаза оставались не по-детски рассудительны и даже немного холодны.
— Да, принцесса, — Алекс коснулся ладони дочери через мембрану клин-зоны. Его голос звучал глухо, едва слышно.
— Я же все понимаю, — взгляд девочки потеплел, а улыбка — наоборот, была уже не такой яркой. У Димы от этой картины ком подступил к горлу и он отвернулся.
— Я понимаю, что папа хочет, как лучше для нас, — продолжила девочка. Родители молча смотрели на своего ребенка, не в силах издать ни звука.
— Я благодарю тебя и принимаю твой выбор, папа, — Ева хлопнула глазами и перевала взгляд на Майю. — И мама его тоже примет. Попозже.
— Простите… я пойду, наверное, — Гор метнулся к лестнице, понимая, что если задержится здесь еще хоть на минуту — уже не сможет сдержаться. А потом, рыдая, будет умолять Креста забыть об этом безумном предложении. — Майя, рад был видеть! Алекс, ну ты… звони, мы в полдень начнем. Пока!
— Дядя Дима, — тихий голос ребенка настиг его уже на середине лестницы, где он оказался буквально одним прыжком.