Пыльный свет слабо бьется под волосы
Все вокруг покорно плавает в замерзшей тиши
Прозрачное солнце кладет тончайшие полосы
Так, что света и тени не видно межи
Звук глухим эхом пугает летучих мышей
Спящих неслышно где-то под темною крышей
Кроме нас с тобой здесь нет ни души
Лишь время свои похороны празднует пышно
Не нарушай еле слышным дыханьем своим
То, что так долго эти стены хранили
Звук, даже этот, станет здесь совершенно другим
И раскопать сможет тайну из умершей пыли
С дуновением ветра, который давно
Покинул эти мокрые старые серые стены
Мы вылетим сквозь мутное окно,Что трудолюбивый паук занавесил пологом своей паутины
А мне ведь тоже больно было отпускать.
Но замыкая птиц, лишая их свободы.
Ты не получишь дар их в воздухе летать, и будешь ждать,
когда тебя научат.
Нет, я не кидался на скалы,
я лишь тихо спал.
Но слышал дикую отдачу шума моря.
И волны бились среди серых скал,
но я не прятался,
я отпускал заложников на волю.
Лети за море, я останусь в холода,
мой путь так долог и по сути одинокий.
А кто поймал и держит птиц в руке,
они сломаются, и ты найдёшь другую.
Не выбирай, отбившихся с пути, они ослабли , падкие на крылья. Мне тоже было больно отпускать,
ведь я был тоже птицей поневоле
Сумасшедшие
Опои меня воздухом пьяным,
Утоли мою жажду в Тебе,
Если нужно, солги, когда надо,
Просто знай — я зависим в тебе.
Дай мне знать, когда ложь станет правдой,
Когда стены покроются мхом,
Прикоснувшись к губам раскаленным,
Я опять опьяненный тобой.
Давай будем теряться от мира,
Забурившись на крышах домов,
Сумасшедшие, да и только,
Пускай ночь, скрывает глупцов.
Смотрим в небо, лишь звезды откроют,
Твои синие-море глаза,
Я ладонь твою крепко сжимаю,
Утоли мою жажду дождем.
Опои, утоли на секунды,
Воздух-хмель, я тобой опьянен.
Не секрет, все давно уже знают,
Кто влюблен — тот рассудка лишен.