Из окна вновь потянуло прелостью и солью от огромнейшей живой лагуны. Клен в последний раз посмотрел на нереальное море, на это обиталище множества существ.
— Все-таки, выключаете? — вздохнул где-то в коридоре докуривший, наконец-то, Кирилл. — До финала, без эфира, даже без записи… Накрылось наше тупое шоу, медным тазом накрылось! Вместе с моей профессией.
— Ты вправду, — прощаясь, родственник Егор подошел, пожал Клену руки, — вправду очень похож на брата. Я думал, так только на экране… Ладно, буду теперь знать, что есть еще один мир, населенный людьми.
— Угу, как же, — Шатин испортил им прощание. — Мир, который субъективно через минуту для нас погибнет. Кстати, и наш мир для них тоже. Не жутко? — Шатин передернул плечами.
Клену не объяснили, что ему следует делать. Просто попросили встать поближе к окну, а сами, наоборот, отошли. Только оператор Юрий, прощаясь последним, вдруг виновато отвел глаза и бросил, почти через плечо:
— Короче. Программа-то рассчитала, как и в какой момент гасить усилитель…
— Но? — догадался Клен. — Ты ждешь погрешности? — Юрка мотнул головой и прямо ничего не ответил:
— Волна, все-таки, не луч, как в геометрии, не прямая линия. Это сфера. Волна бежит от центра к периферии. А поверхность сферы, она, брат, кривая.
— И?
Юрка пожал плечами и развел руки.
— Что такое кривизна времени, пытался объяснить еще папаша Эйнштейн. По-моему, он не объяснил этого даже самому себе. Уж извини.
Растерянный Клен мучительно вспоминал что-то важное, о чем напоследок непременно хотел спросить иноостровитянина. Вспомнил:
— Юр, а этот пол, на котором я стоял в синей зале, он из чего сделан? Это же не металл, не воск, не древесина.
— Что? — Юрий поднял брови. — Ламинат, типа… Как бы пластик такой.
Это было последнее, что услышал Клен от людей этого мира. Чем же, наконец, был этот мир — другой волной пространства-времени, как ему сказали, или Атоллом Красного Маяка с чудесами и тайнами его обитателей? Две вселенные соприкоснулись и проникли одна в другую. Клен упал на каменистом берегу, изранив о щебенку колени, а здание с жалюзи на окнах и с куполом «планетария» возникло возле утеса вместо залива с охристо-красной водой. Живое море с медузами и рыбами разлилось до самого горизонта, а неживой океан с хлорной водой шумел посреди моря, вокруг этого моря и прямо в самом море, странным образом не смешивая с ним свои воды. Два мира, словно две склеенные переводные картинки…
— Короче. Он все еще здесь, он не перенесся.
— Что?… Юрий! Это он двоится, опять идет «эхо»!
Клен-«эхо» босыми ступнями ощущал холодный пол из неизвестного материала, за спиной его было раскрыто окно, а в аппаратной под плазматроном операторы прикипели к своим доскам с клавишами. На плазматроне рябил «белый снег», а по его окну суетилась маленькая стрелка, пытаясь отделить реальные объекты от помех и шумов. Залысый разработчик мельком глянул на Клена, на мгновение поймал его взгляд и виновато отвернулся.