— Богиня, — пробормотал царевич и обиделся. — Сама же просила: полюби, полюби меня. Ну, Преюшка, — стал уговаривать, — у нас же семь лет неурожай, понимаешь? А отец с матерью стары шибко. Во-от… — протянул он.
— Советник, что ль, тебя надоумил? — Дива догадалась. Пораздумала немного и смилостивилась: — Умный он у вас. Беды от него жди.
Дива почерпнула ладонью в воздухе и извлекла огненный комочек, до того как будто бы на её груди спрятанный.
— Что это? — воспрянул царевич. — Золотое яблочко, да? Молодильное, — догадался он. — Для отца с матушкой?
— Молодильное, да не про тебя, — отрезала Дива. — Такие на Вековечном Дереве зреют. Жар-Птица пролетит и цапнет его. А одно яблочко — целый год жизни, да с ним урожай, и здоровье, и молодость. Вот год за годом здоровье и молодость убывают.
— Какая Жар-Птица? — царевич похлопал глазами. Прея смерила его презрительным взглядом:
— Садись-ка в подпол и носа не высовывай. Не для людских глаз то, что произойдет! Знай сиди себе и помалкивай. В полночь я из дома выйду.
В самую полночь, когда выпь трижды прокричала плачущим голосом, Дива-Солнце вышла из дому в лес, а царевич не утерпел, выскочил из подпола и прильнул к малому оконцу, что наверху, почти под потолком. На краю болота Дива перекинула с руки на руку золотое яблоко, и было слышно, как она выкрикнула:
— Эй, семеро мамок и семеро богатырей-братьев! — ночной лес вздрогнул, сосны перепугались и обронили хвою. — Помнит ли кто Несравненное Солнце, Морского Царя дочь? Кто верен, явись ко мне немедля!
Вскричали треснувшие от урагана деревья. Поднявшийся ветер повалил их. У царевича под ногами затряслась земля. Показалось, что даже небо накренилось и будто поплыло. С небес долетел вой и свист — это сорвались два созвездия, одно Лось или Медведица, второе Лосёнок иль Медвежонок. Четырнадцать звёзд, падая, сожгли макушки деревьев.
На Диве-Солнце платье вспыхнуло огнём и сгорело. Нагая, она раскинула руки, разметала как плащ волосы и закружилась. Семь великанов пронеслись над ней как тучи, семь грозных дев явились в клубящемся воздухе. Громом загремели мельничные жернова, молнией зашнырял туда и сюда ткацкий челнок. Вспыхивали во тьме иголки, печным жаром раскалилась гроза.
Застонала земля. Лес вздрагивал от ударов. Вот, явился раскалённый в грозу хлеб, пала на землю свитая из вихрей рубашка. Солнце-Царевна собрала разметавшиеся волосы, перетянула их узлом на затылке и одобрительно кивнула помощникам:
— Вот и молодцы, созвездия, на славу потрудились! Вы, братцы-богатыри, друзья по детским забавам, и вы, мамушки, няньки-воспитательницы. Не забуду вас, когда домой вернусь!