— Ворон Воронович, — тихо, как в истоме, протянула Дива.
— Встретились… — проговорил голос из вихревого столба. — Не соврала Сова-птица Ночная Зарница. Стоишь одинокая, негордая, без самодовольства. Неужто пойдешь за меня после стольких-то лет. Разве ждала?
— Ждала? А ты разве спросишь… — странный голос у Дивы: то ли покорный, то ли отчаянный, будто на лихое приключение отважилась.
— Спрошу!
Вихрь Ворон Воронович раскинул за спиной крылья. Чёрный столб закружился, завыл, возрос в самое небо. Жерло вихревого смерча стало шире и захватило Диву-Солнце, Красу Ненаглядную. Куда смерч унёс Солнце — за горы, за край мира или прямо в чёрное небо, — никто из утопающих в болоте бояр не видел.
II
Однажды всадник над ней проскакал. Прямо по макушкам деревьев — высоко-высоко, а сам белый и на белом коне. Зверяница подняла голову, да опоздала — всадник скрылся. За ним и второй проскакал: сам красный, а конь под ним рыжий, прямо пламенный. Зверяница кричала ему, махала руками, но красный всадник с высоты даже не глянул. Третьему, чёрному как ночь всаднику, уже и кричать сил не было — изнемогла Зверяница.
«…Как ты говорил ей, приёмный батюшка? Земной лес кончится, и начнётся небесный, так? За её спиной остались три леса, три реки и три горы до небес! Она в прах истоптала обувь, истёрла в пыль дорожный посох, а заветный Лес всё не открывался! Не всякому он откроется, а лишь тому, кого Судьба примет…»
Дом ягой Бабы открылся внезапно. Оборвался ельник, распахнулась поляна. Зверяница упала наземь и отдышалась. Заветный дом был сложен из брёвен, у него были птичьи ноги, и на них он медленно поворачивался.
«…Да, поворачивался. Так медленно поворачивается мир, если смотреть на него с небосвода…»
Зверяница кое-как добралась до порога и приоткрыла дверь. В доме рожала ягая Хозяйка. Она раскинулась на лежанке посреди избы. Широкое чрево, тучные бёдра, тяжёлые груди — вечно беременная, она вечно рожала: кому добрую судьбу, а кому злую долю. Рождённый плод весело хихикал, взмахивал крылышками и улетал. А ягая Баба, не уставая рожать, плела из тысячи нитей кружево — пути и судьбы всего живого.
«…Судьба-Доля, Старуха-Земля, ягая Баба — всё это я. Ягода — это плод, ягодь — плодовитое пышное тело, ягая Баба — Мать всего мира. Могу быть ворчливой, могу и подобреть беспричинно. Зверяница всё же нашла меня. К этой полуднице я, кажется, отношусь по-особому. Зверяница-то и зовёт меня по-своему, не так, как все другие…»
— Мамочка, — несмело позвала Зверяница, прикрывая дверь, чтобы не сквозило.
Ягая Баба искоса зыркнула, но не оторвалась от кружева: