— В твоем положении, — сказал он, — тебе вредно находиться на солнце, даже если оно, казалось бы, не греет.
Телефонный звонок раздался, когда Беркович надевал босоножки. Трубку подняла Наташа.
— Алло, — сказала она. — Здравствуйте, инспектор, доброй субботы. Да, мы уже выходим. Как куда? Гулять, у Бори выходной… Но ведь… Хорошо, передаю ему трубку.
— Борис, — услышал Беркович голос инспектора Хутиэли, — я, конечно, понимаю, Наташин гнев, она буквально испепелила меня голосом, но… Видишь ли, на набережной убили человека. Машину за тобой я уже выслал.
— Слышу, — сказал Беркович. Действительно, за открытым окном уже раздавался заунывный вой сирены полицейского автомобиля. — На набережной, говорите вы? Послушайте, инспектор, что если я возьму жену с собой? Пока буду разбираться, она посидит под тентом…
— Ну смотри, — неопределенно отозвался Хутиэли. — Вид трупа для беременной женщины…
— Она не будет смотреть, — быстро сказал Беркович. — Она будет любоваться морским пейзажем.
Несколько минут спустя Наташа и Борис сидели на заднем сидении полицейской машины, мчавшейся по улицам Тель-Авива. Патрульный Моше Динкевич вводил старшего сержанта в курс дела.
— Отличная погода, — говорил он. — С утра на пляже собрались дельтапланеристы. Разгонялись на автомобиле, поднимались и парили — восходящие потоки сегодня очень сильные. К десяти стало припекать, и большинство любителей полетов отправилось купаться. В воздухе оставался только один планерист — Амнон Захави, биржевой брокер, тридцать два года. На берегу было много народа, все следили, как его дельтаплан медленно опускался к дальнему концу пляжа. Там никого не было в это время. Дельтаплан опустился, Захави неожиданно споткнулся, упал и остался лежать. Несколько человек бросились на помощь — расстояние было метров триста… Когда добежали, Захави был мертв. Вызвали скорую и полицию. У бедняги оказалось пулевое ранение в спину, с левой стороны. Пуля вошла в сердце, он умер практически мгновенно.
— И никто не видел, откуда стреляли? — спросил Беркович.
— Нет. Могли стрелять с набережной, со стороны пляжа или лодочной станции, но никто ничего толком не видел.
— Кошмар, — подала голос Наташа. — Средь бела дня в центре города стреляют в человека, и — никаких свидетелей…
— Почему никаких? — удивился Динкевич. — Свидетелей более чем достаточно. Обязательно найдем тех, что что-то видел.
Беркович неопределенно хмыкнул — свидетельствам подобного рода он не очень доверял, особенно в таком случае, как сейчас, когда расстояние до убитого исчислялось сотнями метров.