— Почему Липкин обратился именно к вам? — спросил Беркович.
— Я давно знаком с его сыном Арье, он отцу и посоветовал.
— Я хотел бы получить распечатки анализов, которые вы делали для Липкина.
— Вы думаете, что сами в них разберетесь? О, простите, это не мое дело, верно? Пожалуйста, я сейчас распоряжусь.
Получив бумаги, Беркович поехал в лабораторию судебно-медицинской экспертизы, где застал Рона Хана за внимательным изучением каких-то документов.
— Принес? — спросил Хан вместо приветствия. — Ну-ка, покажи. Так… Понимаешь, Борис, как я и думал, анализы не такие уж однозначные. Лично я не стал бы пугать пациента, прежде чем проведу повторный анализ недели через две-три.
— И еще я не понимаю, — продолжал Хан, — почему Липкин сразу впал в депрессию, такую глубокую, что решил покончить с собой. На его месте я бы обратился еще к одному врачу, сделал бы другие анализы, речь, черт побери, шла о жизни и смерти!
— Об этом я тоже все время думаю, — согласился Беркович.
— И что надумал? — спросил Хан. — Я же вижу, у тебя есть соображения…
— Есть, — кивнул Беркович и рассказал о разговоре с адвокатом.
— Я понял! Ты решил, что сыновья не могли иным способом заставить отца изменить завещание? И Воронель специально начал пугать беднягу? И напугал настолько, что тот изменил-таки завещание. Но Воронель не рассчитал, и Липкин покончил с собой…
— Примерно так, — кивнул Беркович. — Хотя и не совсем. Я все думаю: почему Липкин вколол снотворное, а не застрелился? Почему не обратился к другому врачу? И еще. Адвокат Липкина утверждает, что ее клиент надеялся возобновить отношения с бывшей любовницей. Тебя это не наводит на мысль?
— На какую?
— Извини, Рон, мне нужно идти. Хочу разыскать таинственную любовницу и еще с сыновьями поговорить. В целом я догадываюсь, как было дело, но доказательств нет…
На поиски доказательств ушло трое суток, в течение которых Беркович почти не спал. Наташу выписали из больницы, он привез жену с сыном домой, и ребенок поднимал крик каждые два-три часа. Нужно было бы посидеть с Наташей, помочь ей, но пришлось съездить в Эйлат, где третий год жила Нора Шлимак, бывшая возлюбленная Рона Липкина, да и беседы с сыновьями покойного тоже нельзя было перепоручить никому. Инспектор Хутиэли, встретив Берковича в коридоре, поздравил его с рождением сына и сказал вскользь:
— Жалуются на тебя. Чего ты, собственно, добиваешься от детей Липкина? Выбор человека надо уважать.
— Да, — вздохнул Беркович, — если у него был выбор.
Через три дня он свел воедино все показания и доказательства и явился к инспектору.