— Одну ошибку они все-таки сделали, — сказал старший сержант. — Я имею в виду Арье и Дана, сыновей Липкина. Письмо от имени отца писал Даниэль. У них почерки вообще похожи, а он еще сильно старался. Братья не ожидали, что полиция займется экспертизой. Все выглядело так естественно: смертельная болезнь, желание избавиться от мучений… К каждому элементу цепи можно придраться, но доказательств никаких. Да, Арье знал Воронеля, ну и что? Да, Воронель сказал Липкину о болезни, не будучи уверен. Это нехорошо, но не наказуемо. Да, Липкин изменил завещание, это естественно при сложившихся обстоятельствах. Покончил с собой? Некоторые так и поступают. Ничего не докажешь. Но с письмом вышел прокол. Если Липкин покончил с собой, то сам и должен был писать письмо, верно? А если письмо писал Дан, то, значит, и самоубийства не было.
— Да, письмо — сильный аргумент, — вынужден был согласиться Хутиэли. — Ты хочешь сказать, что Липкина убили сыновья?
— К сожалению… Это объясняет, кстати, почему не был использован пистолет. Оружие лежало в сейфе, открыть его братья не могли. Завещание в пользу бывшей любовницы их не устраивало, менять его отец не желал, а деньги им были нужны срочно, это, между прочим, тоже аргумент против обоих. Тогда и был придуман план с лейкемией.
— Ты хочешь сказать, что Воронель фальсифицировал результаты анализов?
— Нет, он только выдал желаемое за действительное. У Липкина оказалась редкая болезнь крови, вполне доброкачественная, но при небрежном анализе можно было заподозрить и лейкемию.
— А если бы Липкин вообще оказался здоров?
— Милые детки придумали бы что-нибудь другое. Недомогание отца сильно облегчило им задачу. Разумеется, они не стали ждать, когда отец обратится к другому врачу, чтобы подтвердить или опровергнуть диагноз. Не таким он был человеком, чтобы поверить первому слову кого бы то ни было. Липкин записался на прием к профессору Либоцки, это лучший специалист по лейкозам, он бы наверняка успокоил беднягу. Но дети ждать не стали, успокоили отца снотворным, Даниэль написал предсмертное письмо… И все сошло бы, ведь даже Рон Хан не смог однозначно определить, что болезнь Липкина не была смертельной. А если, как они надеялись, экспертиза лишь подтвердила бы факт самоубийства, и эксперт не стал бы вникать в детали…
— Все равно, — хмуро сказал инспектор, — до суда дело может не дойти. Невозможно доказать, кто из братьев был убийцей. Даниэлю ты можешь предъявить только обвинение в подлоге. А обвинять в убийстве обоих…
— Да, — согласился Беркович. — Но сухими из воды они все-таки не выйдут.