Домой он вернулся усталый и не сказать, чтобы совсем довольный. Наташа сидела в салоне и держала на руках сына. Беркович подошел к жене и опустился перед ней на колени.
— Какая ты красивая, — сказал он. — Вы оба такие красивые…
— Давай назовем его Ариэлем, — сказала Наташа.
— В честь Шарона? — удивился Беркович.
— В честь Беляева. Помнишь роман о летающем человеке? Красивое имя. И еврейское.
— Давай, — согласился Беркович. — Ариэль Беркович, сын Бориса. Ничего, годится.
— Мерзкий тип, — сказала Наташа, посмотрев на фотографию в газете. — Все эти новоявленные гуру — мерзкие типы. И сексуальные маньяки, к тому же. Я уверена: этот Надав склонял бедную Юдит к интимным отношениям. Может, она из-за этого и наложила на себя руки.
— Тебе бы в нашем отделе работать, — усмехнулся Беркович. — Скорее всего, ты права, но что толку? Попробуй-ка доказать, что Надав довел свою пациентку до самоубийства. Письма девушка не оставила, свидетелей, которые могли бы утверждать в суде, что Надав к ней приставал, тоже нет. В общем, пустой номер.
В маленькой комнате, которую Берковичи приспособили под детскую, заплакал Арик, и Наташа прервала мужа:
— Извини, малыша нужно покормить. Доскажешь потом, хорошо?
— Там и досказывать нечего, — пожал плечами Беркович и следом за женой подошел к кроватке сына…
— Арик, — позвал он, протянув малышу палец.
— Боря, — сказала Наташа, — он тебя еще не видит и ничего не понимает…
О деле гуру Лирона Надава старший сержант думал, когда по дороге на работу то и дело застревал в обычных пробках. На самом деле Надав никогда не называл себе гуру, да и ученики использовали по отношению к нему нормальное ивритское слово «меламед» — «учитель». Учил Надав трансцендентальной медитации и технике самоусовершенствования. Ученики его обожали и готовы были ради него пойти в огонь и воду. Беркович побеседовал с каждым из шести — четырьмя женщинами и двумя мужчинами. Это были люди среднего возраста с многочисленными житейскими проблемами. Надав учил жить так, будто проблем не существовало вовсе.
О бедной Юдит Менакер все говорили, что она была одной из лучших учениц. Семьи у нее не было, и недели три назад она переселилась к учителю — Надав предоставил ей комнату напротив своей спальни, и теперь они много часов могли посвящать совместной медитации и совершенствованию духа.
Закончилось это совершенствование печально. Трое суток назад Юдит вышла за покупками и не вернулась. К вечеру, не дождавшись Юдит, Надав обратился в полицию. Девушку нашли несколько часов спустя — она повесилась на бельевой веревке в кухне своей квартиры, где жила до того, как переехала к учителю. Дверь в квартиру оказалась не заперта, войти и выйти мог кто угодно, но следов пребывания чужого человека эксперт Хан не обнаружил. Ключ от квартиры нашли в сумочке Юдит. Самоубийство представлялось очевидным, вопрос был только в причине. Беркович считал, что не обошлось без влияния гуру. Надаву, конечно, не нужна была смерть ученицы, но разве мало было случаев, когда несчастные женщины, попадавшие в полную психологическую зависимость от своего наставника, сначала вступали с ним в интимные отношения, потом приходили в ужас, теряли смысл жизни и…