Я засмеялась:
— Монтируемся?
— Я не смог подобрать другого слова.
Я все еще смеялась, когда он смотрел на меня, немного смущенный.
— Я могу назвать около десяти подходящих слов, — сказала я и тут же вернулась к предмету нашего разговора. — Ладно. Никакого движения вперед. Никаких рассуждений на тему того, что мы двигаемся слишком быстро. Только наши отношения. Звучит отлично. Никаких сверхновых.
Бен улыбнулся, и мы чокнулись.
— Никаких сверхновых.
С минуту мы молчали, потом я нарушила молчание:
— Мы тратим наши пять недель и ведем себя тихо. Мне нужно знать о тебе больше.
Бен взял еще один кусок хлеба и намазал его маслом. Я обрадовалась тому, что напряженность исчезла. Кажется, разговор стал для него достаточно обыденным, чтобы намазать масло на хлеб. Он откусил кусок.
— Что ты хочешь узнать?
— Твой любимый цвет?
— Об этом тебе не терпится меня спросить?
— Нет.
— Тогда спрашивай о том, что тебе действительно хочется знать.
— О чем угодно?
Бен развел руки в сторону.
— О чем угодно.
— Со сколькими женщинами ты спал?
Он улыбнулся уголком рта, как будто я его поймала.
— С шестнадцатью, — безразлично ответил он. Он не хвастался и не извинялся. Это было больше, чем я ожидала, и на долю секунды я почувствовала ревность. Я ревновала к тому, что были женщины, которые знали его так, как пока не знала я. Эти женщины были в некотором смысле ближе к нему, чем была я.
— А сколько мужчин было у тебя? — спросил он.
— Пятеро.
Он кивнул:
— Следующий вопрос.
— Как ты думаешь, ты уже любил?
Бен откусил еще один кусок хлеба.
— Думаю, да, любил. Честно говоря, это был не слишком хороший опыт для меня. Это не было… Это не было весело, — сказал он так, как будто только что осознал эту проблему.
— Достаточно честно.
— А ты? — спросил он.
— Я поняла принцип. Я не могу задавать те вопросы, на которые не хочу отвечать сама.
— Разве это не справедливо?
— Справедливо. Я любила раньше, еще в колледже. Его звали Брайсон.
— Брайсон?
— Да, но не вини его за такое имя. Он милый парень.
— Где он теперь?
— В Чикаго.
— Ну что ж, хорошо. Милый парень теперь далеко.
Я рассмеялась, и тут официант принес наш заказ. Он поставил перед нами тарелки, предупредив, чтобы мы до них не дотрагивались, так как тарелки горячие. Но я до своей дотронулась. Она не была настолько горячей. Бен посмотрел сначала на мою тарелку, потом на свою.
— Можно мне съесть немного твоей пасты, а я отдам тебе часть своего стейка? — спросил он.
Я наклонила свою тарелку в его сторону.
— Разумеется.
— Кое с чем нам надо разобраться, — сказал Бен, подавшись вперед, чтобы съесть немного моих фузилли.