— Само собой, — вежливо ответил колдун, отдавая меня прабабушке.
Я совсем расстроилась и позволила телу обмякнуть. Колдун наверняка понял, в чем тут дело.
На полу остались моя маска и обувь. Маска пластиковая и не превращается, как одежда. Если я сейчас верну обратно привычный облик, он увидит мое лицо. Хотя бы это нужно попытаться сохранить в тайне.
— Ты так и будешь весь вечер ходить в таком виде? — спросила бабуля, заглядывая в глаза, но потом она заметила маску, оставшуюся на полу.
Я стыдливо отвернула в сторону полосатую мордочку.
— Вы нас извините, Максим, — пропела елейным голосом Лидия, — думаю, мне будет проще обсудить с правнучкой ее поведение наедине.
Не дожидаясь ответа, она унесла меня в гостиную. И убедившись, что колдун вернулся к гостям, вновь посмотрела на меня. Очень надеюсь, Лидия не стала свидетельницей развернувшейся на лестнице сцены целиком.
— Ну, в чем дело? — строго проговорила она.
Я поняла, что пора завязывать с кошачьим спектаклем. Как только она опустила меня на пол, вернула себе привычный облик.
— Что произошло? — допытывалась прабабушка.
— Ничего, — соврала я. — Испугалась, вот и превратилась.
Она вручила мне маску, и я тут же ее надела.
— Он не видел твоего лица? — забеспокоилась она.
— Нет, я хотела незаметно убежать, но он меня поймал.
— Как глупо, Василиса! Зачем тебе вообще потребовалось убегать?
— А почему ты так вежливо с ним разговаривала? — ушла я от ответа.
С детства мне внушалось, что колдуны — это негодяи, беспринципные, властные и похотливые мужчины, которые по нелепому недоразумению, используя сильные магические артефакты, захватили у нас власть. И теперь мы вынуждены с ними считаться, жить по их правилам. Но я не думала, что напускная вежливость настолько правдоподобна. В такие тонкости «холодной войны» меня не посвящали. Даже показалось, что колдун, разговаривая с прабабушкой, был искренне вежлив. И это фамильярное обращение… То, что он повел себя со мной, как похотливый самец, меня не удивляло. Он решил, что я ведьмачка, а значит, со мной можно делать все, что пожелает его колдовское благородие. Так уж повелось. Только что он теперь думает? И почему бабуле не рассказал о неудавшейся попытке подчинить его волю?
— Потому что пока мы не можем себе позволить конфликтовать в открытую! — перейдя на шепот, но сохраняя непреклонный тон, ответила она.
— Как меня раздражает весь этот балаган! — прошипела я. — Подкладываешь им в постель ведьмачек, лживо улыбаешься в глаза, что еще ты делаешь, о чем я не знаю?
— Ты забываешься, Василиса! — уже чуть громче сказала Лидия. — Если бы Старцев-старший не позволил Аните сохранить тебя, ты бы тут не возмущалась и не показывала мне свой характер.