Максим, конечно, прав, когда говорит о снобизме ведьм, но неприятно слышать это в лицо. На первый взгляд нам грех жаловаться. Всю жизнь я жила в материальном достатке, мало в чем себе отказывая, мне повезло еще больше остальных, ведь я из рода, глава которого одна из старейшин. Думать о будущем, о карьере, о замужестве — бессмысленное занятие. В будущем работа у меня может быть одна — создавать артефакты для колдунов, а по вечерам надзирать за непослушными нелюдями. Замуж, понятное дело, мне вообще не грозит выйти. Я плыла по течению, окунаясь в жизнь людей, пусть и наблюдая почти со стороны, лишенная лишь одного, чего не купишь за деньги — права любить и быть любимой, права на полную свободу. Как только ведьмы вступают в полную силу, все круто меняется и становится еще хуже. Колдуны начинают следить чуть ли не за каждым шагом. Они становятся твоими работодателями, только с этой работы не увольняют, и самой не уйти. Еженедельно необходимо появляться, так сказать, на «планерки» колдунов, где скорее нужно просто отметиться, будто ты стоишь на учете в правоохранительных органах. Выезды за пределы муниципального образования, где ты закреплен, возможны только с разрешения колдунов, которое, конечно, просто так не дают.
— В том-то и дело, Максим Северьянович, что выходной, — выдавливая улыбку, согласилась я, специально обращаясь по имени и отчеству, чтобы не забывал, кто он. — Дела у меня запланированы.
— И что за дела? — ухмыльнулся он.
«Бежать на поиски информации обо всем, во что я вляпалась благодаря тебе!» — хотелось мне прокричать. От гнева покраснели щеки — какое ему вообще дело, чем я собираюсь заняться? Рано мне перед колдунами отчитываться.
— Мне за личную жизнь тоже теперь отчитываться из-за того, что только что было? — как можно мягче попыталась поставить его на место, старательно сохраняя улыбку.
Мне показалось, что у колдуна немного округлились глаза, а потом густые брови нахмурились. Что не так?! Я же не зло сказала — шутя как бы.
Я вопросительно посмотрела на него.
— Если для тебя поделиться планами на день более личное, чем то, что было сегодня, то конечно, можешь не рассказывать, — нарочито извиняясь и поднимая руки вверх, будто сдаваясь, ответил он.
Тут мне стало не по себе. Из его уст все звучало иначе. Будто для меня зажиматься с колдунами по углам сравни кофе перехватить по пути на работу, и вовсе не повод для тесного общения. Но все совсем не так. Для ведьмачек наверняка так, но не для меня, не для Василисы. И я не могла относиться к этому как ведьмачка, не могла себя заставить. Пока не могла.