Да, с таким голосом ей бы войско на неприятеля посылать. Никто бы не ослушался. Бежать назад, в лапы к Марфе, было бы страшнее, чем биться в поле с самым страшным врагом. Видеть ее в гневе Елене совсем не хотелось. Зрелище, наверное, не из приятных.
Женщина-гром покинула комнату, и Елена присела на край своей койки. Слегка брезгливо, до сих пор она на таких серых, грубых простынях не спала. Интересно, в Семицветье прислуга тоже вынуждена так существовать?
— Ты раньше тоже была служанкой? — спросила одна из девушек, которая представилась Настасьей.
— Я… нет, я служила в маленьком доме, что-то вроде писца.
Девушки вытаращились. Да, не очень правдоподобное прошлое она себе выдумала. Но теперь уж поздно исправляться. Что ляпнула, то ляпнула.
— Ты обучена грамоте?
— Да, немного. Со мной хозяин занимался.
— Хозяин? — они переглянулись.
Неудивительно, грамоте обучали мало кого, да и в основном мужчин. Глафира фыркнула.
— Небось, подстилочкой была, когда нужно, вот он и расщедрился.
Настя шикнула на подругу и толкнула ее локотком.
— Никем я не была. Он учил меня просто так, — с достоинством произнесла Елена.
Видимо, во взгляде промелькнула доселе успешно скрываемая надменность и холодность, потому что девушки примолкли.
— Тебе достанется верхний этаж, — опомнившись, захихикала Глафира.
— Нет, давай для начала дадим второй, — Настасья нахмурила брови. — Ей будет сложно сразу справиться.
— Вот и славно. Марфа же сказала, не жалеть.
Утро встретило Василису неприветливо. Бессонная ночь, волнение, страх. Даже усталость не смогла лишить ее сознания, так что она не спала ни секунды, оттого была, злая и хмурая, как и мир вокруг. Небо было похоже на серое одеяло, которое до отказа наполнили водой. Того и гляди лопнет и вся вода хлынет вниз.
Так и самообладание Василисы каждую минуту грозило ее покинуть. Сначала ее отвели в шатер Вара, где он вновь поинтересовался, не передумала ли она. Потом сообщил, что на церемонии такого вопроса задавать никто не будет. Что не удивительно.
Сам он тоже выглядел не очень бодро. Помятое, серого цвета лицо с горящими нездоровым огнем глазами, выдавало такую же, как у Василисы бессонную ночь, резкие, дерганые движения — нервозность. Может быть, попробовать еще раз поговорить с ним по-хорошему? Она поглядела на огромный чан с вином, которое приготовили к пиршеству.
— Я хотела бы объяснить…
— Не нужно.
— Ради старой дружбы, — еще раз попыталась она.
В ответ смешок.
— Дружбы? Никакой дружбы не было и нет, — отрезал он. — Иди готовься к свадьбе. Одеться тебе помогут.