Конечно в такую погоду мне мало что удалось рассмотреть, но то что замок клана был величественным и неприступным, было видно даже сквозь метель. Две огромные статуи замерших ледяных дев со вскинутыми клейморами преграждали путь, они были словно живые и с яростью взирали на приближающихся врагов. Я читала, что это своего рода обереги правящего клана. Давным-давно, когда Стоунхельм раздирали междоусобные противоречия и распри, когда у кланов не было единого правителя и каждый ярл был сам за себя, старший клана Ёльтер объединил под своим началом практически все семьи. Вероломно нарушив неприкосновенность зала переговоров, противоборствующим кланом были захвачены шесть военачальников и сам ярл, а соответственно и войско сопровождавшее их. Клановая вотчина была в осаде несколько зим и только благодаря женщинам рода удалось не просто переломить исход противоборства, но и выиграть его. С тех пор у женщин и мужчин в Стоунхельме равные права, и здесь не удивительным встретить женщину-военачальника или советницу Кёнига.
Условный сигнал факела и рог трубит о прибытии домой. Огромные стальные звенья выдвигаются одно за одним, опускается массивный откидной мост и стража, встав в почетный караул приветствует Кёнига. Карета остановилась, и я вышла, облокотившись на протянутую руку Тристана. Он поцеловал меня в середину ладони и надел на мою кисть меховую варежку. Мягкий мех и внутри приятно щекотал замерзшую кожу.
— Я успел соскучится по тебе, душа моя, и ужасно пожалел, что не сел в экипаж с тобой. Генрих тот еще болтун, а мы бы могли отлично скоротать время в дороге, последние дни были наполнены суетой и мне столько всего хотелось бы тебе рассказать, — сказал мне любимый.
— И мне, я тоже скучала.
— Смотри, это МакКайла Бладёльтер. Супруга правителя, — я проследила за направлением взгляда маркиза. У парадной лестницы стояла высокая, удивительно красивая женщина. Пепельные волосы были распущены, крупный венец из платины с желтыми сапфирами украшал ее голову. Аура, как и у супруга была землистой. Яркие красные и золотые всполохи любви и счастья расцветили её сущность.
Она улыбнулась и стала еще красивее, хотя несколько мгновений назад это казалось невозможным, порывисто обняв супруга, она поцеловала его, совершенно не стесняясь окружающих, впрочем, свидетелям это было не внове, и никто не краснел смущенно или же не отводил, порицая взгляд. К моему удивлению Генрих с такой же нескрываемой радостью обнял супругу и ответил на поцелуй.
— Мне здесь уже нравится, не люблю ханжество. — Сказала я Тристану. Он рассмеялся и поцеловав меня в висок, мы поднялись в главный зал лэйра Бладёльтеров.