Глава 9. Настоящую нежность не спутаешь ни с чем. И она тиха
К вечеру моя гардеробная превратилась в склад. Пакеты, коробки, шляпницы, ящички, пестерочки[14], футляры. Все это возвышалось гигантскими пирамидами угрожая, упасть и погрести меня под грудой моих обновок. Отдельно лежали две черные плоские коробки перевязанные алыми лентами. Открыв первую коробку я обомлела. Завёрнутый в тончайший розовый папирус и благоухающий туберозой, лежал самый утонченный и изысканный из всех, когда либо виденных мной бельевой сет. Он состоял из корсета, трусиков, подвязок и чулок. Удивительно, но Вероник удалось угадать моё настроение, комплект был потрясающего цвета редкого вайна из Демистана — марсала, насыщенный вишнево-красный с коричневым оттенком.
Удлиненный корсет из нежного тюля украшен флоранс вышивкой, мелким стеклярусом и черным жемчугом. Гладкие шелковые лямки и кружевной бант между чашками дополняли образ. Тонкие трусики с игривым бантом на пикантной ямочке и черные шёлковые чулочки украшенные рубинами довершали образ. Во второй коробке лежало потрясающей красоты платье. По треугольному лифу его украшало золотое цветочное кружево. Ткань была мягкая на ощупь и таинственно переливалась на свету. К нему в комплекте прилагался черный кружевной чокер с каплевидным рубином. Я сразу же примерила его —, кровавая слеза камня уютно покоилась между моих ключиц и приятно холодила разгоряченную кожу. Служанка подняла мои волосы наверх, оставив открытими плечи, и в самом начале, я почувствовала себя некомфортно, но выслушав комплименты от брата и маркиза Девона, к которым присоеденились хвалебные отзывы ещё и герцога Рэйджа, я почувствовала себя намного увереннее.
За Нори мы заехали последней и дружной компанией направились в оперу. И хотя я уже не раз посещала премьеру Оперы Ориума, именно сегодня мое сердце пело как никогда. Мой брат счастлив, здоров и любим, у меня есть замечательная, удивительная подруга и нас окружают добрые друзья. Я столько лет провела в забвении и самоизоляции, боялась осуждения, наветов и разговоров за спиной, и вот, я осознала, что все проблемы были у меня в голове. Я расправила плечи, выдохнула и посмотрела на брата, тот мне подмигнул и мы покинули экипаж.
Здание оперы было настоящим памятником мастерству архитекторов времён Великих. Союз человеческого гения и точных расчетов, необузданности стихий и их благословения. Богини, воспевающие величие искусства, казалось сейчас спустятся с гранитных постаментов и покорают нерадивых притворщиков. Огонь вздымался к небу, разбрасывая искры и шипя на проходящих, я протянула ладонь к одной из чаш с белыми камнями. Пламя лизнуло мою руку, обняв, и поприветствовав в своем владении, отступило, не причинив вреда. Ветер шаловливо играл завитками волос, шепча на ухо сплетни и щекоча поцелуями. В предвкушении великолепного представления, ауры людей бились и пульсировали. Я завороженно наблюдала за удивительным единением впечатлений — ослепляющий белый восторг превозобладал над другими радостными цветами.