Идти к ручью в темноте я не решилась, поэтому использовала почти всю воду, что была в шлеме. Кое-как очистив нож от крови, я снова сунула его в огонь, а пока нож накалялся, зажимала рану свёрнутой тряпкой. У меня не было ничего, даже иголки элементарной, поэтому я просто прижгла рану, сунув в нее раскалённое лезвие, отправив при этом рыцаря в глубочайший нокаут. Появившийся в воздухе запах горелой плоти вызвал тошноту, но я справилась и приступила к перевязке.
Этому рыцарю очень сильно повезёт, если у него сепсис не разовьётся. А еще нам просто невероятно повезло, что сейчас в этой реальности лето и он, ко всему прочему, не замёрзнет.
Перевязанный рыцарь не хотел приходить в себя. Я его понимаю. С каким удовольствием я сама бы ненадолго отключилась, чтобы не вздрагивать от каждого шороха и не прислушиваться к шумному поверхностному дыханию раненого, гадая, будет ли вот конкретно этот вдох последним, или за ним последует следующий.
Где-то совсем близко раздался рык какого-то ночного хищника. Я, вздрогнув, придвинулась ближе к костру. Рыцарь продолжал изображать из себя труп, а никакого оружия, кроме Димкиного ножа, у меня не было. Оставалось только надеяться, что местные хищники боятся огня, как и их собратья в моей реальности. Да, ночка предстояла веселая.
В какой-то момент я почувствовала чей-то взгляд, а затем послышалось ворчание. Я развернулась, выставив перед собой нож, и тут же, завизжав, закрыла глаза.
Тварь, стоящая у границы света, чем-то напоминала нашу гиену, только с чудовищными клыками, огромными, как сабли, когтями и с какими-то шипами, идущими вдоль всего позвоночника.
Почувствовав удар, я опрокинулась на спину, продолжая визжать, и стала ждать, когда все эти клыки, когти и наросты войдут в моё тело. Прошло достаточно много времени, прежде чем я поняла, что вроде бы все обошлось и ужинать мною сегодня не будут. К тому же я окончательно сорвала свой до конца не восстановившийся голос. Но давившая мне на грудь тяжесть заставляла всё сильнее зажмуриваться.
Наконец я решила приоткрыть один глаз. Прямо перед лицом я увидела оскаленную морду с уже остекленевшими глазами. Это незабываемое зрелище заставило меня снова зажмуриться и прямо так, с закрытыми глазами, попытаться выбраться из-под лежащей на мне твари.
Спихнуть с себя мертвую тушу было ещё труднее, чем перетаскивать рыцаря, особенно если учитывать то, что я не решалась выпустить из рук рукоятку ножа, на который так удачно насадилась практически незащищенным брюхом тварь. Мой визг был, похоже, громче воя умирающего животного, а общая слабость и панический страх каким-то невероятным образом заставили меня пропустить агонию твари. Как она меня всё-таки не порвала — загадка века.