– Если вы собираетесь на Гиперион, – заинтересовался отец де Сойя, – я, пожалуй, составлю вам компанию. Но сначала я хотел бы вам кое-что показать. Извините нас, отец Дюре, Бассин.
Я последовал за священником в часовню. В тесной сакристии, едва вмещавшей высокий деревянный гардероб для облачения и небольшую дарохранительницу, де Сойя отдернул занавеску, прикрывавшую маленький альков, вынул оттуда короткий металлический цилиндр, чуть поменьше термоса для кофе, и протянул его мне. Я уже протянул руку – и вдруг оцепенел, не в силах прикоснуться к цилиндру.
– Да, – сказал священник. – Пепел Энеи. Все, что удалось собрать. Боюсь, немного.
– Как? Когда? – пролепетал я.
– Перед последней атакой Центра. Те, кто освобождал узников, подумали, что целесообразно забрать кремированные останки нашей юной подруги. Были ведь и такие, кто хотел отыскать их и сохранить как святые мощи… дав начало новому культу. Мне почему-то показалось, что Энея была бы против. Я прав, Рауль?
– Да. – Рука дрогнула. Я все еще не мог прикоснуться к цилиндру и едва мог говорить. – Да, целиком и полностью! – воскликнул я. – Ей бы это страшно не понравилось. Не знаю, сколько раз обсуждали мы с ней трагедию Будды, которого последователи объявили богом, а его останки – мощами. Будда ведь тоже просил, чтобы его тело сожгли, а пепел развеяли, чтобы… – Я не смог продолжить.
– Да. – Де Сойя извлек из гардероба небольшую черную сумку, аккуратно положил в нее цилиндр и закинул ремень сумки на плечо. – Если хотите, я понесу это, пока мы будем путешествовать вместе.
– Спасибо, – только и смог вымолвить я. Я никак не мог увязать сияющие глаза Энеи, ее смех, ее прикосновение, голос, волосы и невероятное жизнелюбие с этим маленьким цилиндром. И поспешно опустил руку, пока священник не заметил, как она трясется.
– Вы готовы? – наконец спросил я.
Де Сойя кивнул.
– Только позвольте мне сообщить друзьям в деревне, что я отлучусь на несколько дней. Сможете ли вы забросить меня обратно по пути… туда, куда направляетесь?
Я удивленно заморгал. Конечно, такое возможно. Я думал о своей отправке отсюда как о деле бесповоротном, как о межзвездном путешествии. Но Пасем – да и все другие планеты в обитаемой вселенной – всего лишь в шаге друг от друга, пока я жив. Если я вспомню музыку сфер и сумею телепортироваться снова. Если я смогу взять с собой спутника. Если это не одноразовый дар, который я утратил, сам того не подозревая. Теперь меня била дрожь. Заверив себя, что это от неумеренного употребления кофе, я дрожащим голосом сказал: