Передо мной появился верхний правый фрагмент картины: половина самой знаменитой в истории искусства улыбки. Как и все люди в этом мире, я сотни раз видел репродукции этой картины на обложках книг, футболках и открытках. Однако в то утро вид части тела на куске холсте заставил меня ощутить почти ужас. Затем я осмелился взглянуть на нее и нашел ее по-прежнему прекрасной. Что меня поразило в первую очередь, так это изящество и цвет фона крутой горный пейзаж, казавшийся, тем не менее, невероятно легким. И еще мягкие черты лица, угадывавшиеся, несмотря на то, что половина его отсутствовала в нем преобладало ощущение скромности, смешанной с непристойностью.
Вместо всякого объяснения, на визитной карточке была написана одна-единственная фраза:
4. «Моральное и политическое убожество лишает власть правителя легитимности». Алексис де Токвиль. «Демократия в Америке», 1835.
И на обороте визитки – странное место встречи:
Суббота, 11 сентября, 16 часов
Церковь Санта Мария Монте Джованни
Провинция Сиена
Тоскана
Я долго смотрел на цитату, которую я, как бывший адвокат, знал хорошо, но что она могла означать в данном контексте? Почему у меня возникло чувство, что этот фрагмент картины несомненно, четвертая часть настоящей Моны Лизы, а не вульгарная копия? Почему я ощутил страх еще до того, как вскрыл пакет, и у меня не возникло ни тени подозрения, что это может быть чья-то шутка или розыгрыш?
Следующей ночью мне, который никогда не видел снов, вдруг пригрезилась необычная сцена: как будто прячась позади толстой колонны итальянского монастыря, я наблюдаю за напряженной партией в покер между четырьмя столпами Возрождения: поэтом Данте, живописцем Джотто, писателем Боккаччо и гуманистом Петраркой. Ставкой в их сражении был удивительный женский портрет.
Я боялся опоздать, но еще не было и четырех часов, когда флорентийский разговорчивый шофер высадил меня перед часовней Санта-Мария. Внутри не было никого за исключением большого парня в летнем льняном костюме и с камерой вокруг шеи. Стоя возле алтаря, он восхищался деревянной статуей Богородицы. Издалека он чем-то напоминал Шона Коннери. Так я впервые увидел Магнуса: стильный шестидесятилетний Джеймс Бонд с аккуратно подстриженной серебряной бородкой.
Мы оценивали друг друга издалека. Так как больше нечего было делать, я взял пыльный молитвенник в небольшом шкафчике и стал его перелистывать. Магнус подошел ко мне, положил 10 евро в коробку для пожертвований и зажег свечу. В этот момент задняя дверь бесшумно открылась, чтобы впустить священника, улыбающегося тридцатилетнего человека, который взошел на алтарь и начал службу.