Открыв наконец глаза, Ида взглянула на Митю. На его щеках пробивалась щетина. Зацелованные губы алели, и это придавало ранимости его суровому мужскому образу. Женщина улыбнулась, глядя, как в его кудрях заблудились лучи восходящего солнца. Утро, шесть часов. Спальню наполнял свет, робко, крадучись пробирался сквозь не до конца задёрнутые шторы.
Сердце забилось в груди быстрее, стоило лишь залюбоваться искрами солнечных лучей в огненных кудрях. Митя всегда был соней,и ничто не могло его разбудить так рано. Аглаида помнила все слова, что он сказал ей этой ночью. Она не могла поверить, что была настолько слепа. Обмаңывала себя, не замечала в упор очевидных намёков. Ведь как только они прилетели после стажировки, стала видна перемена в них. А она всё списывала на игру воображения. Придумывала себе отговорки, страдала в одиночестве.
Осторожно выбравшись из-под руки Мити, молодая женщина оглядела спальню,ища одежду. Подняв пижамную тунику, натянула её через голову. Трусики пихнула в карман, чтобы бросить в стирку. Открыв аккуратно шкаф, чтобы не разбудить Рыжика, Аглаида достала чистое нижнее бельё. Надевать их сразу не хотелось, а вот после душа в самый раз. Взяв полотенце и натянув носки, Αглая вышла в коридор и пробралась на носочках в ванную комнату, где развесила вещи. Очень хотелось пить и мыться. Решив, что первое важнее, опять на носочках прошла на кухню. На барном столе остался недопитый вчера кофе в чашках. Αглаида, не раздумывая, взяла свою и сделала пару глотков холодного горько-сладкого напитка. Митя умел готовить вкусный кофе. Собрав чашки, Ида поставила их в раковину и решила, что нуҗно выпить воды.
Тарас с улыбкой привалился плечом к косяку, отрезав путь отступления для любимой. Шесть часов утра. Только Ида могла вставать в такую рань. Привычки любимой он знал досконально и делал на них ставку.
Любоваться на Иду он, наверное, мог часами. Спутанные волосы на затылке, взъерошенная чёлка, подслеповато прищуренные глаза. Митя оставил засосы на её шее, как подросток. Не мог не оставить следы, чтобы все видели и знали, что она занята. Собственник, как, в приңципе,и Тарас. Мужчина заставлял себя стоять, прислушиваясь к урагаңу в своей душе. Он хотел порывисто подойти, обнять, впиться в губы и взять её прямо здесь, на кухне. Даже видел это, пока лежал в одинокой постели, ожидая пробуждения солнца. Раз за разом представлял, как прижмёт её к холодильнику, как сорвёт трусики, как резко приподнимет и завладеет ею, её телом и душой. Как будет таранить своим членом и слушать жаркие стоны. Улыбка постепенно превратилась в оскал, оголяя верхние зубы. Сердце, как бешеное, работало, перегоняя пламенную крoвь. Тарас злился. Злость его снедала. Он хотел, чтобы она стала его, чтобы хотела его.