Что поделать, мир часто слеп и глух к нашим лучшим качествам и еще более -- к нашим усилиям и добрым стремлениям. Он равнодушен к деяниям человека и пренебрегает ими. И тому, гордому совершенным, не остается иного способа привлечь к себе внимание, как прибегнуть к похвальбе. Досада на тупость мира, на его косность и примитивность, нетерпимость к рутинному обыденному существованию прорываются в хвастливости. В ней переливается красками преувеличенная гордость собой, неспособная удержаться в душе. В ней живет нетерпеливость, жажда жизни: желание, чтобы скорее шли события, и чтобы они имели ярчайший из всех возможных исход. Хвастун творит поистине великолепные миры. Что ж из того, что они находятся по ту сторону реальности?
Хвастливы политики и целые правительства, дружно гарантирующие своим народам блаженное будущее, и никогда не выполняющие обещаний. Хвастлив влюбленный, смело обещающий подарить возлюбленной целый мир; без робости и опаски произносит он эти слова, ибо знает, лукавый, что любимая желает только его. Хвастливы родители, снисходительно, а иногда гневно поучающие свое чадо: вот я в твои годы...! Словом, хвастливостью пронизана вся наша жизнь, и в этом пустом шуме тонут миражи истинного хвастуна, и становится грустно ему, и замолкает он в растерянности, ибо все легко принимают его слова за правду, но и тогда ими совершенно не интересуются ...поскольку заняты своим -- сами хвастают напропалую!
У хвастовства есть особая обаятельная разновидность -- бахвальство. Если хвастливость может быть подчинена корыстным целям, то бахвальство навсегда породнено с шуткой и оттого не принесет ощутимого вреда. Хвастовство, полное к себе иронии, и есть бахвальство.
Оно само себя не принимает всерьез, готовое в любой момент рассмеяться и признаться выдумкой. Эта округлая, добродушная, улыбающаяся хвастливость, обычно присуща физически сильным, добрым и уверенным в себе людям. Улыбающийся хвастун, всегда готовый свою выдумку обернуть шуткой -- таков бахвал. Он не может не вызвать ответной улыбки.
Бахвалится восторженный и опьяненный жизнью человек, не вкладывающий в свои слова двойного смысла, не ведущий ими интриги, а простодушно наслаждающийся прелестью выдумки, собственной мощью, красотой мира. Да не исчезнет никогда это бурление торжествующей жизни, столь мило являющее себя в бахвальстве!
Ревность, наверное, самая свирепая, самая лютая страсть. Она бывает опаснее взбесившегося льва и гонимого амоком безумца. Ничто не может остановить ревность, если она проросла в душе и дала метастазы. Где господствует ревность, там жди несчастья.