— Мой новый муж, — вставила Евгения. — Четвертый.
— А кто-то еще утверждает, что в путешествиях нет толку, — раздался сзади скрипучий голос старика Бларки.
— Нас шестнадцать человека, — добавила Ильдико. — Найдется всем место?
— Конечно, — Лаудио гордо вскинула голову. — Гостеприимство Роймарков не знает пределов. Или ты провела вне дома столь много времени, что забыла об этом?
Из дома высыпали слуги, еще сонные, но радостно улыбающиеся. Они опускались на колени перед младшей дочерью Мацио и целовали ей руку. А в доме Бларки расталкивал особо заспавшихся, кляня их последними словами.
— Я скажу отцу, что ты приехала, Ильдико, — Лаудио повернулась к двери. — Надеюсь, он сможет повидаться с тобой. Он совсем слабый.
На лице Ильдико отразились негодование и удивление.
— Но, Лаудио, я пойду вместе с тобой! — воскликнула она. — Разве я не дочь хозяина дома? Я жду не дождусь той минуты, когда увижу моего любимого отца.
— Как пожелаешь. Но переживет ли он встречу с тобой?
«Если эта женщина выйдет замуж за Ранно, — подумал Николан, — они составят достойную пару».
Николан вошел во двор одним из последних и старался привлекать к себе как можно меньше внимания. Но Ивар, возвышающийся над всеми наголову, не мог остаться незамеченным. А потому у слуг возникла масса вопросов. Тот ли это здоровяк, что приезжал с Николаном Ильдербурфом? Если тот, то где сейчас Николан? По-прежнему в армии Аттилы?
В обеденный зал, занимающий большую часть дома, принесли еду, и путешественники отдали должное холодному мясу и красному ячменному пиву. Николан не стал садиться за стол, но поднял крест, показывая, что он постится. И с нетерпением ждал возвращения Ильдико, чтобы узнать о самочувствии ее отца. Стоя в прихожей, он услышал ее голос. По тону чувствовалась, что отец если и плох, то уж во всяком случае не умер.
Николан шагнул к комнате Мацио и тут Ильдико вышла из двери вместе с Лаудио. Николану в этот момент она напомнила бутон цветка, раздавленный каблуком. А секундой позже она чуть улыбнулась, повернувшись к сестре.
— Как хорошо, что я успела приехать.
Лаудио хмуро посмотрела на нее.
— Твой отъезд обошелся нам дорого.
Две сестры в молчании смотрели друг на друга. Похоже, пытались понять, как же теперь будут строиться их отношения. «Моя бедная Ильдико, — подумал Николан. — Она-то ожидала, что Лаудио встретит ее с распростертыми объятьями. Она в недоумении, бедный ребенок, и так несчастна».
Сестры продолжили разговор шепотом, так что Николан более ничего не слышал. Лицо Лаудио закаменело, ее ледяной взгляд сверлил Ильдико. А та едва не плакала.