Земля (Пак Кённи) - страница 121

До самого каменного моста Чхве Чи Су молчал, затем сказал, обернувшись к Чо:

- А не съездить ли тебе в Сеул?

- В Сеул? - не понял Джун Ку.

- Я попрошу тебя достать для меня охотничье ружье.

- Да, да, конечно.

Влажный вечерний воздух был напоен тишиной, нарушаемой легким потрескиванием горящих веток и травы. Ён И жег костер во дворе дома, чтобы дымом разогнать комаров. Он сидел на корточках и покашливал от дыма, во рту у него была трубка. Одетый в изношенную льняную рубашку, мужчина выглядел усталым: весь день он провел на поле. Опустив плечи, он смотрел на огонь. Но физический труд и лишения не шли ни в какое сравнение с его душевными переживаниями, которые доставляли сущие мучения. Ежеминутно и ежесекундно он думал только о Воль Сон. Ему стоило больших усилий, чтобы удержаться и не побежать за реку, на развилку трех дорог, к таверне.

Он вытряхнул из трубки золу, набил свежего табаку. Думая о любимой, Ён И невольно вспоминал давние события, когда молоденькую девчушку Воль Сон уводил неизвестный мужчина. Ён И с тяжелым сердцем наблюдал за ней, уходящей из деревни, сам схоронившись за скирдой ячменя. Тогда он, со слезами на глазах, шептал: «Воль Сон! Пусть у тебя на чужбине всё будет хорошо!..» И когда она вернулась спустя десять лет, одна, и открыла в городе забегаловку неподалеку от рынка, в сердце Ён И вновь вспыхнули прежние чувства. В выходные он непременно отправлялся на рынок, чтобы хоть мельком видеть её, а свою тоскующую душу утешить водкой. Но после той ночи, когда бродячие музыканты устроили на площади рынка спектакль с масками, всё изменилось. Воль Сон стала его плотью и кровью. А потом они вновь встретились на окраине деревни, в доме матери Воль Сон. Воспоминания о её жарких объятиях, прикосновениях упругой, нежной кожи, запахе её тела сводили его с ума. Была потом еще встреча, он уходил в город и не ночевал дома. Жена закатила ему скандал. А что ему эти ссоры? Как бы ни бесновалась Кан Чхон Дэк, Ён И не обращал на это внимания. Крики и шум проходили стороной, как если бы совместная жизнь с женой его вовсе не касалась. Ведь он впервые ощутил грусть и любовь. Прежде ленивый и бездеятельный, Ён И теперь стал прилежным тружеником, делал всё по дому, чинил, поправлял. Он словно шагал по известной только ему одному дороге жизни, где существовали любовь, самоотверженность, сострадание...

- Ён И! - позвал чей-то голос за изгородью, усыпанной белыми цветами тыквы-горлянки. Затем показалось лицо Чиль Сона. - Ты не пойдешь к Ён Пхари?

- Он, что, подстрелил зайца? - спросил Ён И.