Более того, именно сопротивление заставляло что-то в его душе разгораться особенный огонь. Тот самый, потушить который можно лишь одним способом –сломать, как можно более жестоко, осмелившегося противоречить. А кто мог оказаться самой лучшей, наглядной, очевидной целью, особенно в исконно европейских землях, на которых тех же мусульман уже давно не наблюдалось? Правильно, разного рода еретики, алхимики, гадалки и прочие «замешанные в грехе ведовства». То есть те, на кого охотились братья-инквизиторы. Отсюда и окончательно оформившееся желание Крамера стать одним из этих охотников, почувствовать «вкус» лично загоняемой двуногой дичи. Той дичи, что была враждебна как церкви, так и ему лично.
Первый раз «охота» под его руководством состоялась почти полтора десятка лет назад. И, ощутив страх арестованных по подозрению в «колдовских действиях», почуяв «аромат» боли и услышав истошные крики пытаемых не просто, а по его личному приказу… уже не юный, но только-только распробовавший этот вид власти инквизитор понял главное – подобные ощущения стоят всего! Что он никогда и никому не позволит отнять их у него.
Касаемо же собственных грехов… Генрих Крамер никогда и не претендовал на святость. Достаточно было вспомнить как продажу слишком большого числа индульгенций, так и присвоение полученных денег. Той их части, которая не полагалась скромному доминиканцу, пусть и в должности инквизитора одной из орденских провинций. Но Крамер любил деньги, равно как и определённого рода удовольствия.Правда, эти самые удовольствия были отличны от привычных большинству других людей, но… это было уже не столь важно.
Первые процессы над «богомерзкими колдунами» привлекли внимание иных, более высокопоставленных инквизиторов. Они заметили подающего надежды новичка и дали ему свое «благословение», выразившееся в новых делах, очередных возможностях обвинить в колдовстве подходящие цели и… Именно это и требовалось для взлёта. Тем более яркого и быстрого, как только подоспела булла Иннокентия VIII, та самая «Summis desiderantes affectibus», дающая инквизиции возможность обвинить почти кого угодно, а вырванное под пытками признание считать вполне достаточным доказательством для смертного приговора.
Очень уж она была полезна, булла эта, развязывая руки инквизиторам. Чего стоили хотя бы некоторые отрывки из неё! «Всеми силами души, как того требует пастырское попечение, стремимся мы, чтобы католическая вера в наше время всюду возрастала и процветала, а всякое еретическое нечестие искоренялось из среды верных».