Под «иным», понятное дело, подразумевались пытки и костры. Те самые, которые уже разгорелись в германских землях, да так, что вонь палёного мяса долетала и в другие страны. Ну и напоследок опять шли угрозы осмелившимся противоречить инквизиторам, получившим от Иннокетия VIII полнейшую свободу и индульгенцию по всем пунктам.
«…кои будут чинить препятствия, какого бы положения эти лица ни были, он должен без всякого прекословия карать отлучением, запрещением в священнослужении, лишением таинств и другими еще более ужасными наказаниями, а если потребуется, то и привлекать к содействию против них руку светской власти. Никто не должен нарушать это наше послание или дерзновенно поступать противно ему. Буде же кто-либо попытается это сделать, то пусть знает, что он навлечет на себя гнев всемогущего бога и апостолов Петра и Павла».
И вот тут Крамер и ему подобные сумели показать себя так, что застонали чуть ли не все германские земли. Не одна сотня сожжённых на кострах, множество запытанных до безумия, ещё большее количество тех, кто хоть и уцелел, но на всю жизнь запомнит творимое «псами господними». За какой-то год волна крови и страха прокатилась по городам и сёлам, не оставив спокойным никого. Страх… сначала возник он, а потом стал сменяться и ненавистью. Той, из-за которой Крамер и ещё несколько его сподвижников едва не поплатились собственными жизнями. Их чуть было не растерзали простые жители городаИнсбрук. Только благодаря помощи епископа Инсбрукского Георга Гольсера Крамеру удалось отделаться позорным изгнанием из города.
Случившееся его… изрядно напугало. Очень неприятное оказалось чувство, когда оно не внушалось другим, а испытывалось самим. Именно поэтому инквизитор решил, скажем так, быть более осторожным, направляя и руководя, но при этом держась в стороне от тех мест, где ему могла угрожать опасность. А видеть страдания жертв… так их и доставить могли. Под благовидным предлогом, само собой разумеется.
К тому времени инквизитор успел понять довольно важное – чтобы продолжать делать то, что он считал единственно верным и вместе с тем доставляющее огромное удовольствие, необходимо подвести крепкое основание. А что может быть крепче книги, написанной по всем правилам веры, направленной против описанных в библии врагов, к тому же распространяемой первым делом среди братьев-инквизиторов? Уж кто-кто, а Крамер знал, что движет такими как он, потому и писал правильным языком, находящим отклик в особых душах, призванных искоренять ереси.
При помощи своего верного соратника Якоба Шпренгера спустя некоторое время появилась книга «Молот ведьм» - теоретическое и практическое наставление для инквизиторов по поиску, поимке и пыткам «врагов добрых христиан». Вполне ожидаемо она вызвала одобрение – скрытое или явное, но неизменно искреннее - почти у всех членов инквизиции, но вотсреди мирян получила совсем иную оценку. Не у всех, но у достаточно большой части. Вместе с тем авторитет среди ученых-схоластов Якоба Шпренгера, однозначная поддержка Крамера наиболее влиятельными инквизиторами и конечно витающая где-то рядом тень понтифика с его памятной буллой просто таки обрекала «Молот ведьм» на известность и популярность.