И вот сейчас они с Танюхой сидели на заднем сидении попутки — ветхого «москвичонка» наглого красного цвета, — а мимо за бесконечной чередой ореховых деревьев проносились зеленеющие поля и рощицы.
— А где произойдет это торжественное событие? — спросила Танюха после паузы.
— Какое?
— Ну, это… твое опадание… — она натянуто улыбнулась.
— Это очень серьезный вопрос, — нахмурился Миха. — Чрезвычайно серьезный. Дело в том, что сам акт моего опадания должен быть обставлен соответствующим образом, понимаешь?
— Это как?
— Ну, вокруг должен находиться определенный набор атрибутов, формирующих специфический интерьер. Причем, для каждой эпохи этот интерьер — свой.
— А попроще можно? — поинтересовалась Танюха. — А то ты так вещаешь, как какой-нибудь ненормальный по телевизору.
— Можно и попроще, — немедленно согласился Демократичный Миха. — в данную эпоху для успешного проведения опадания мне необходимо, чтобы с одной стороны были река и граница, а с другой стороны только граница, без реки. Еще мне нужно, чтобы через меня проходило трансгосударственное шоссе, а потом еще, чтобы местом опадания оказалась шикарная юная ведьмочка, с внешностью, неотличимой от обложки «Пентхауза», психологией голодной росянки и голосом сирены…
— Сирены?! — возмутилась Танюха. — Я что, слишком громко говорю?
— Чего? — не понял Миха. — А, вот ты о чем… — он расхохотался. — Да нет, не пожарной сирены, Господь с тобой. Мифологической сирены. Сладкоголосой крылатой суки…
— Суки?!
— О Боже! — сокрушенно вздохнул Миха. — Я же сказал, что у тебя от нее только голос. Один только голос…
Танюха несколько секунд обдумывала полученную информацию, потом улыбнулась гораздо более жизнерадостно.
— Отец помог бы тебе с работой…
— Да нет, не стоит, — покачал головой Миха. — Понимаешь, милая, касаемо ручного физического труда я имею свое особое мнение. Оно, безусловно, заведомо ошибочно, но менять его я пока не желаю.
— Что же это за мнение? — с подозрением спросила Танюха.
— Оно формулируется следующим образом: «Каждый человек должен работать тем, что ему дал Господь.» Так Вот, мне Он дал толковую голову и непоседливую, рисковую натуру, но забыл вручить также и изнывающие без тяжелой работы сильные мозолистые руки… Кроме того, я уже в свое время попахал. Выше крыши… Так что извини. В армии ПМР я после войны еще могу послужить, но не более того…
Они некоторое время молчали.
Водитель — морщинистый, монстроватый дед, густо усеянный торчащими из самых неожиданных мест кустиками седой щетины, — все это время молча выслушивавший всю ту ахинею, которую несли за его спиной эти двое малолетних придурков, неожиданно активизировался.