Несмотря на его заверения, беспокойство не отпускало меня.
– Кенари, – понял я, что напоминало мне название цветов. – Когда на островах только стали появляться курорты, их рекламировали как «рай на востоке». – Эйзенхарт смерил меня внимательным взглядом, пытаясь понять, к чему я клоню. – А канареек стали называть райскими птицами.
Что, если в этот раз цветок не оглашал причину смерти, а указывал на следующую жертву?
Доктор
На этот раз убедить Эйзенхарта оказалось не так просто. Дошло до того, что я сам взял телефон в руки. Леди Эвелин не подходила к аппарату, взявший трубку дворецкий заявил, что леди велела ее не беспокоить.
– Может, ей просто надоели мои звонки? – предположил Виктор.
Или с ней что-то случилось.
В конце концов мне все так надоело, что я отправился к леди Эвелин сам. Кэбмен высадил меня возле знакомого особняка – при свете дня тот казался не менее мрачным, чем в прошлый раз, – где я незамедлительно попал в руки дворецкого. Разумеется, он не горел желанием меня впустить. В тот момент я был слишком настойчив для приличного посетителя. Удивлен, что меня не спустили с крыльца до того, как…
– Пропустите его, – потребовали у меня за спиной. – Полиция.
Я обернулся и увидел Эйзенхарта.
– Ты думал, я оставлю тебя одного? – криво ухмыльнулся он мне и вновь обратился к дворецкому: – Детектив Эйзенхарт. Мне необходимо срочно увидеть леди Эвелин Гринберг. Этот человек со мной.
На затянутого в форму мужчину это не произвело никакого впечатления.
– Исключено. Но вы можете оставить свою карточку, и лорд Гринберг вызовет вас, когда сочтет нужным.
– Послушайте, – недовольно засопел Эйзенхарт. – Вы, должно быть, не поняли. Полиция, – он вновь помахал перед носом дворецкого медным жетоном.
– Прекрасно понял вас с первого раза, детектив.
– Я должен сейчас же войти в дом. Пропустите.
– Только если покажете ордер.
Мы бы пререкались дольше, если бы в доме не закричала женщина. Этого было достаточно, чтобы мы с Эйзенхартом одновременно метнулись наверх. Все это время я удивлялся, что леди Эвелин не вышла на шум сама. Теперь я знал почему. Мы нашли ее в кабинете. Леди Эвелин лежала на полу возле письменного стола.
– Она жива, – пульс под моими пальцами бился с пугающей частотой. Я осторожно похлопал ее по щекам. – Эвелин! Очнитесь!
Веки дрогнули, лицо исказила боль.
– Доктор, – сфокусировала она взгляд на мне.
– Помоги перенести ее на диван, – потребовал я у Эйзенхарта.
– Нужно вызвать врача!
Я обернулся: девушка, чей крик мы услышали, стояла в дверях, испуганно прижав руки к груди.