Стефани приглаживала волосы, ее губы были припухшими, а лицо раскрасневшимся. Не сомневаюсь, у меня было такое же.
– Уже вижу, – сказала Лиз. Ее губы сжались в ниточку, она даже не смотрела на меня. – Стеф, твои друзья снаружи ждут. Если только ты не хочешь, чтобы я им что-то другое сказала.
Это было совершенно невозможно. Воздушный шар страсти был проколот и сдулся.
– Нет, наверное, я лучше пойду.
Она нашла туфли, обулась и повернулась ко мне. Я, как дурак, продолжал сидеть на диване.
– Ну, спасибо, – сказала она. – Было очень приятно с тобой познакомиться.
Нам надо поцеловаться? Или руки пожать? Что я должен сказать? «Всегда пожалуйста» прозвучало бы как-то неуместно. Пропасть между нами была слишком велика, и мы даже не прикоснулись друг к другу.
– Мне тоже, – сказал я.
Она вышла из комнаты следом за Лиз. Я чувствовал себя ужасно – не только от болезненного распирающего ощущения в паху, но и от того, насколько разочаровалась во мне Лиз. Я проявил себя как совершенно обычный парень, воспользовался первой же возможностью. Лишь в тот момент я осознал, насколько важным стало для меня ее мнение.
– А где все? – спросил я Джонаса. В здании было до странности тихо.
– Четыре утра. Все разошлись. Кроме Элкотта, который вырубился и лежит в бильярдной.
Я посмотрел на часы. Так и есть. То ли от адреналина, то ли от кокаина, противодействующего алкоголю, мои мысли прояснились. Я начал вспоминать фрагменты прошедшей ночи. Как я пролил выпивку на подружку члена клуба, пытаясь станцевать «казачок» под «Лав Шэк» группы «Б‑52», как громко рассмеялся шутке, которая на самом деле была грустной историей о брате-инвалиде. О чем я думал, что так напился?
– Ты в порядке? Хочешь, чтобы мы тебя подождали?
В последнюю очередь я этого хотел. Я уже прикидывал, где смогу поспать на скамейке в парке. Интересно, люди так еще делают здесь?
– Вы идите, ребята. Я подойду.
– О Лиз не беспокойся, если ты об этом думаешь. Это была ее идея, полностью.
– Правда?
Джонас пожал плечами:
– Ну, может, не до такой степени, что ты трахнешь ее двоюродную сестру на диванчике. Но она хотела, чтобы ты почувствовал себя… даже не знаю. Принятым.
От этого я почувствовал себя еще хуже. По глупости я решил, что Лиз делает одолжение сестре, а вышло всё наоборот.
– Слушай, Тим, прости…
– Забудь, – сказал я, махнув рукой своему товарищу по комнате. – Я в порядке, правда. Иди домой.
Я выждал десять минут, собираясь с силами и мыслями, а затем вышел. Джонас не сказал, куда они с Лиз пойдут, может, к ней, но я не желал испытывать судьбу. Спустившись к реке, я пошел вдоль нее. Я не шел в какое-то определенное место; я просто исполнял наложенное на самого себя наказание, правда, сам не зная в точности, за что. В конце концов, я сделал именно то, что от меня ожидалось, в этом месте и в то время.