Начались занятия. Что до моей учебы, мало что можно сказать, кроме того, что она занимала меня целиком и полностью. Я подружился с заведующей кафедрой, чернокожей женщиной пятидесяти с чем-то лет, которая заведовала всеми делами; она призналась, что никто на кафедре на самом деле не ожидал, что я приеду. По ее словам, я был «чистокровным скакуном, доставшимся им за гроши». Назвать моих однокашников антисоциальными было бы преуменьшением века; здесь и в помине не было приемов в саду. Их умы были полностью поглощены лишь поиском развлечений. А еще они открыто презирали меня за то, что профессора стали ставить меня им в пример. Я же старался не выпендриваться и не высовываться. Взял за привычку подолгу ездить на машине по сельской местности Техаса. Это были продуваемые всеми ветрами равнины, лишенные каких-либо ориентиров и похожие между собой как две капли воды. Мне нравилось остановить машину в каком-нибудь совершенно пустынном месте и попросту смотреть вдаль.
Единственной привычкой с восточного побережья осталась привычка читать «Нью-Йорк таймс», откуда я и узнал, что Лиз и Джонас официально зарегистрировали брак. Это случилось осенью 93-го года; прошел год, как я уехал. «Мистер и миссис Оскар Мэйкомб из Гринвича, штат Коннектикут, и Остервиля, штат Массачусетс, рады объявить, что их дочь Элизабет Кристина выходит замуж за Джонаса Эббота Лира из Беверли, штат Массачусетс, продолжая обучение в Чикагском университете на курсе литературы Возрождения, где учится и ее жених, также выпускник Гарварда, специализирующийся на микробиологии».
Спустя два дня я получил большой конверт от моего отца. Внутри был другой конверт, поменьше, к которому он приклеил стикер с извинениями, что не пересылал это так долго. Внутри конечно же оказалось приглашение с почтовым штампом июня месяца. Я решил отложить его на день и открыл лишь следующим вечером в компании бутылки бурбона, сидя за кухонным столом. Церемония должна была состояться 4 сентября 1993 года в церкви Сэнт-Эндрю-бай-зе-си, в Хайанис-Порт. Последующее празднование в доме Оскара и Патрисии Мэйкомб, в Остервиле, штат Массачусетс, авеню Си Вью, 41. А на свободном месте приглашения было написано от руки:
«Прошу, прошу, прошу, приезжай. Джонас говорит то же самое. Мы ужасно по тебе скучаем.
С любовью, Л.».
Я некоторое время смотрел на приглашение. Я сидел у окна моей квартиры, выходившего в переулок за рестораном, где стояли вонючие мусорные контейнеры. У меня на глазах рабочий с кухни, невысокий латиноамериканец с округлым животом, в грязном фартуке, вышел из двери с мешком мусора. Открыл один из контейнеров, кинул туда мешок и с лязгом захлопнул крышку. Я думал, он сразу же пойдет обратно, но вместо этого он прикурил сигарету и стоял там, жадно затягиваясь и выпуская дым.