Вернувшись за свой рабочий стол, он вставил кассету в магнитофон и дважды прослушал.
Сначала его раздражало, что он ничего не понимает. Ясно, что Мэри Ли Брайс и Оуэн Пенски пытаются что-то накопать на Линтона Рида. И если Пит хочет на этом заработать, он должен знать, о чем речь. Неполная информация была бесполезной. Пропущенным словом было «глюкотес». Он разобрал его после третьего прослушивания и решил, что это или болезнь или медицинский тест. Еще речь шла о подтасовке данных. Если вы подтасовываете цифры, меняются результаты. Вот почему получение Ридом большого гранта поставлено на карту. Пит обдумал предмет, поворачивая его так и этак. Насколько он мог судить, здесь было только одно истолкование. Линтон Рид фальсифицировал данные.
Он не знал, как Мэри Ли обнаружила это, но она знала Рида давно и, видимо, стала одной из первых жертв его теневых манипуляций.
В 5.00 он сдался, закрыл офис и отправился домой. Он заезжал в гараж, когда его осенило.
Он думал, что не может продвинуться, пока не заполнит все пробелы, и понятия не имел, как это сделать. До него дошло, что ему достаточно всего лишь пойти в медицинскую библиотеку и попросить кого-нибудь найти, что ему нужно. Линтон Рид был уязвим. Пит понятия не имел, как, но он знал, что Мэри Ли Брайс и Оуэн Пенски идут за ним по пятам. Судя по их телефонному разговору, добрый доктор Рид еще не совсем попался. Пит оказал бы ему хорошую услугу, предупредив об опасности. Возможно, он даже сумеет избежать неприятностей, что должно кое-чего стоить молодому таланту с богатой женой и красивой жизнью впереди.
Маршрут от Санта-Терезы до Бэйкерсфилда несложный, но путь нигде не срежешь. Я могла поехать на север по 101 и свернуть на восток по шоссе 58, которое петляло, но, в конце концов, должно было вывести на 99, в нескольких километрах к северу от Бэйкерсфилда.
Планом Б было поехать на юг, свернуть на шоссе № 5 и на 126. В любом случае, дорога должна была занять два с половиной часа.
Я поехала на юг, отчасти чтобы избежать проезда через Ломпок, где жили мои родственники Кинси. Моя недоброжелательность к родне со стороны матери была вызвана тем фактом, что, живя всего в часе езды, они ни разу не связались со мной в течение трех десятилетий после смерти моих родителей, когда мне было пять лет. Я наслаждалась чувством своей правоты и получала глубокое удовлетворение от своей обиды. К сожалению, предположения, которые я сделала, и выводы, к которым пришла, оказались абсолютно неверными. Я обвиняла Кинси во всех грехах, пока не узнала, что в семейной истории было гораздо больше, чем мне известно. Но, хотя я согласна признать ошибку, я не люблю, когда мне о ней