— Поищите, Фонтанэ и я буду Вам обязан по гроб жизни…
Антон, конечно, пошел к Элизабет, хотя был лишь понедельник.
— Что-то случилось, мон ами? — непривычно ласково спросила миссис Кортни.
— Да, ма шери: мне срочно нужен компромат на маркиза Лэнсдауна.
— Что еще за компромат?
— Компрометирующие его письма, свидетельства, сплетни — все сгодится.
— Хм, — призадумалась леди и вдруг спросила:
— А если это будет компромат на его сына?
— Может и пойдет, — кивнул Антон. — А какого он рода?
— Ходят слухи, что его неженатый старший сын Джон — баггер.
— Это, простите, кто?
— Педераст по-французски.
— Великолепно! То, что надо. Или у вас к баггерам относятся снисходительно?
— Законы против педерастии у нас есть. Во времена моей юности в обществе широко обсуждался процесс над капитаном Джонсом, которого подросток из приличной семьи обвинил в содомии по отношении к нему. Но этот капитан был в Лондоне очень популярен и его всего лишь выслали за границу.
— Главное, что поднялся большой шум, а мне именно это и надо. Но могу ли я на кого-то сослаться?
— Говорят, что в Ковент-Гардене наряду с проститутками джентльмены могут «снять» и мальчика…
— Хорошо, Элизабет, мне этого достаточно. Теперь мне нужно поговорить с Генри…
— Что за Генри, диэр (дорогой)?
— Это журналист, мой знакомый.
— Угу. Значит, на обед и все прочее ты не останешься?
— Я непременно приду в среду и расскажу Вам, как развивается эта интрига.
— Жаль. А я хотела попросить тебя об услуге для Фрэнсис…
— Я слушаю, — сказал Антон, пытаясь сохранить хладнокровие, но сердце его подпрыгнуло в груди как мячик.
— Ей, в самом деле, необходим мужчина для сопровождения, — признала Элизабет. — В субботу она ездила с подругой в Кэмденский пассаж, и там ее схватил этот невыносимый Вернон. Она отбилась от него только разразившись слезами, а на ее локтях остались синяки!
— Я готов к такой услуге. Только надо будет согласовать наше расписание по дням и договориться о переписке.
Как скажешь, дорогой. Сегодня Фрэнсис никуда не пойдет, а дальнейшие намерения она запишет и перешлет тебе с посыльным.
— Тогда я тем более побежал. Компрометация должна поспеть к сроку.
Генри Босуорт воспринял весть о пороке Джона Петти с удовлетворением.
— Жаль, что мы не будем это публиковать, — сказал он. — А шантаж — дело опасное. Тут и пэтэ (башки) можно лишиться.
— Мы не будем объясняться лично с лордом, а ограничимся письмом, — пояснил. Антон. — Но если он проголосует против, то руки у тебя будут развязаны. Но для убедительности фактов нам желательны показания пассивного проститута, а для этого ему надо предъявить копию с портрета Джона Петти…