— Вы, в самом деле, из посольства Франции? Как я счастлив пожать руку революционеру!
И стал энергично трясти Антонову длань.
— А Вы, в самом деле, герцог? — спросил малость ошарашенный «революционер».
— По праву рождения, но не по убеждениям, — заверил герцог. — А убежден я в том, что подлинными аристократами могут называться лишь люди, развивающие те или иные науки. Прочие члены общества являются их помощниками или противниками или пролетариями, то есть обеспечивающими деторождение. А нынешние аристократы просто паразитируют на достижениях научного сообщества и общества в целом.
— Пожалуй, я с Вами соглашусь… — раздумчиво сказал попаданец. — Но беда в том, что ученые люди, как правило, не желают браться за рули власти (у них есть более интересные занятия) и именно аристократов (то есть властителей) из них не получится. Эту функцию они обязательно передоверят трущимся возле них активистам, а те, дорвавшись до власти, обязательно будут гнуть выи гордецам науки — и получится в итоге та же ситуация, в которой мы находимся сейчас.
— Ужасно! — вырвалось из груди профессора. — Но Вы рассудили очень убедительно. Где Вы получили образование?
— В Гарвардском университете. Это в Бостоне, в Союзе штатов Америки.
— Великолепно там обучают студентов. Или Вы имеете ученую степень?
— Только степень магистра, синьор профессор. Но я бы хотел перейти к цели своего визита к Вам…
— Внимательно Вас слушаю.
— Правительству Франции необходимо знать состояние умов в Неаполитанском королевстве, а также потенциал демократических сил. От этого зависит принятие решения по миру или войне с Неаполитанскими Бурбонами. Потому я прошу Вас ввести меня в круг своих единомышленников. Конфиденциальность наших будущих бесед я гарантирую…
Глава шестьдесят четвертая. Дебаты с демократами Неаполя
В середине дня к палаццо герцога делла Торре съехалось довольно много экипажей с интеллигентными господами средних лет и редкими дамами; часть гостей пришла пешком. Все гости были препровождены в обширную столовую, где был сервирован натуральный обед, хоть и без изысков и с немногочисленными винными бутылками. Антонио Филомарино, непривычно упакованный в одежду светского человека, поблагодарил собравшихся за оказанную ему честь и предложил предаться чревоугодию. Гости сдержанно посмеялись его шутке и пошли на поводу слюно- и соковыделений. Вскоре вино все же ударило им в головы, и по всему периметру стола зазвучали шуточки, подначки и смешочки, потом пошли и спичи.
Антон, севший поодаль от хозяина дома, исподтишка вглядывался в лица демократов и пытался их классифицировать. Первыми он оценил нескольких витийствующих господ и поставил плюсик только одному, в чьих речах присутствовала самоирония. Затем занялся дамами числом четыре, которые ограничивались репликами, улыбками и взглядами, с лихвой заменявшими им красноречие: они ораторов вдохновляли, вышучивали или пригвождали. При этом одна из дам (титястая, в возрасте до 30) предпочитала вдохновлять, другая (худощавая, желчная, лет под 50) обычно пригвождала, третья (эффектная, глазастая, улыбчивая при возрасте между 30 и 40) ограничивалась вышучиванием, а вот четвертой (лет за сорок, но еще гибкой и темпераментной) Антон восхитился! Эта фемина каждому воздавала должное: спотыкающегося, но искреннего вдохновляла, самолюбующегося вышучивала, а напористого пригвождала. Антон все чаще посматривал в сторону этой умнички и вдруг поймался в фокус ее взгляда: острого, аналитического, но все же с толикой чисто женского любопытства.