Тут Антон увидел с колокольни, что к лесистой горе Бухберг, расположенной южнее Штауфа и в тылу австрийских позиций, едет длинная вереница телег. Усилив зрение позорной трубой, он разглядел на телегах по десятку пехотинцев — то прибыли еще два полка из корпуса Сен-Сира. Со стороны Штауфа к ним примчал всадник, о чем-то переговорил с командиром и поскакал назад. У опушки леса солдаты сошли с телег, образовали несколько колонн и скрылись в лесу. Телеги же поехали назад — за оставшимися пехотинцами?
С этого события прошло около часа. Вдруг в районе артиллерийских позиций австрийцев началась густая ружейная стрельба. Тотчас из Штауфа и Ноймаркта выдвинулось несколько пехотных колонн, которые, чередуя шаг с бегом, стали быстро сближаться с австрийцами. Те открыли пальбу из ружей, но без пушечной поддержки ее эффективность была недостаточной. Вскоре войска сблизились совсем, и началось то, что Антон называл про себя «штыкаловкой». Сначала эта куча-мала шевелилась на месте, но подкрепления к французам шли и шли (а кавалерия австрийцев не желала идти на их перехват во избежание очередного расстрела) и схватка стала смещаться к юго-востоку. Здесь она сомкнулась с той махаловкой, что давно шла в районе батарей, а потом ускорилась и вдруг рассыпалась на множество локальных столкновений все дальше от города. Имперские кавалеристы попытались вмешаться в эту толчею, но их связали боем кавалеристы Бурсье, выскочившие из-за горы Хоэнберг. В какой-то момент вновь прозвучали горны эрцгерцога Карла, кавалеристы быстро сбились в колонну и порысили по дороге на Регенсбург. Пехота же стала бросать ружья на землю.
Глава двадцать девятая. Пир победителей и их планы
Когда Антон вошел вечером в ратушу, в ней было полно радостно оживленных офицеров, успевших переменить свою повседневную форму на праздничную. Сам он «парадки» при себе не имел и потому несколько смутился. Солдаты таскали столы в большой зал, где генералами было решено провести пир по случаю небывалой в данной кампании победы: полного разгрома австрийского корпуса.
На пир в ратушу были приглашены, конечно, только офицеры. Рядовые и сержанты гулеванили прямо на площади, под открытым небом — благо, что погода стояла ясная. Ну, а охрана вокруг города привычно бдила: а вдруг эрцгерцог узнает про пир и налетит на город со своей уцелевшей большей частью кавалерией? Впрочем, два французских эскадрона (гусарский и конноегерский) шли по пятам за отступающими австрийцами и повернули назад только от окраины Регенсбурга.
Наконец, офицеры расселись за столы: привычными компаниями, по батальонам и эскадронам; Антон подсел к конноегерям Бурсье. Во главе стола поднялся генерал Журдан с бокалом шампанского и заговорил: