— Об этом говорили некоторые депутаты, — вяловато признал Талейран, — но ни Баррас, никто либо другой из директоров правительства не нашли времени переговорить со мной.
— Вот как? — показно удивился мсье Фонтанэ. И тут же добавил: — Так получилось, что среди моих знакомых оказался человек из близкого круга Барраса. Если Вам не претит моя протекция, то я попрошу того человека склонить гранд-директора к встрече с Вами. По некоторым сведеньям вакантным может оказаться место министра иностранных дел.
— Мон Дью, как случай сводит людей! Сделайте это и Вы обретете в моем лице навеки благодарного чиновника!
— Век — это очень большой срок, монсиньор. Но я, поднявшись за полгода из лейтенанта в полковники, в дни мира оказался не у дел. При том, что знаю пять языков…
— Ничего больше не говорите, Антуан. Если я буду министром иностранных дел, то Вы станете одним из моих дипломатов!
— Что ж, поспешу к тому самому человеку…
Глава сорок первая. Неожиданный выход из сложного положения
В начале ноября 1796 года министр иностранных дел Французской республики 55-летний Шарль Делакруа был отправлен в отставку с формулировкой «по состоянию здоровья» и не без основанья: на его животе зрела значительная опухоль. Вопреки ожиданьям место министра занял не его заместитель Карл Рейнар, а вынырнувший из темноты забвенья Шарль Морис Талейран, бывший епископ Отенский и бывший президент Национального собрания Франции. Новый министр, видимо, давно сидел без дела, так как очень резво стал перестраивать сложившуюся в министерстве пирамиду служащих: одних он после одного-двух разговоров наедине вздымал вверх, а других низвергал или даже увольнял. Некоторые же служащие были приведены им со стороны, и в числе их оказался Антуан Фонтанэ.
Первое время Антон приходил в особняк на улице дю Бак для сортировки залежавшихся дипломатических документов, относящихся еще к 70–80 годам 18 века. Вскоре он нашел это занятие чрезвычайно познавательным: как в части усвоения дипломатических приемов и терминов, так и знакомства с донесениями агентов, работавших в те годы на французское правительство в странах Европы. Вероятно, многих агентов уже не было в живых, но многие (особенно женщины) вполне могли существовать на белом свете. Соответственно, он стал составлять свою агентурную картотеку, разделив ее на части, по странам и городам.
Вдруг Талейран, давно ограничивший общенье с ним кивками и улыбками, вызвал его к себе в кабинет и сказал:
— Мне сообщили, что Вы рьяно взялись за разборку наших архивов, Антуан, и начали составлять какую-то картотеку?