– Какие механизмы? – опешила Тиль.
– Те чертежи, что вы вчера оставили на столе в гостиной. Это просто великолепно! Потрясающе! Какие смелые очертания, светлые Небеса! Что это такое? То, с двумя колесами?.. А с глазами?.. А…
– Тише, Сальваторе, тише! – рассмеялась Матильда. – Это мои новые проекты, но не для шоу, а для производства. Обещай мне, что никому о них не расскажешь, пока я не запатентую свои изобретения.
– Конечно! Никому! Я нем, как могила. Но я же могу это нарисовать? О, сегодня мне приснилось нечто совершенно изумительное, такое… – Он принялся выписывать в воздухе странные фигуры.
– Ну так нарисуй то, что тебе приснилось.
Даэли погас и сделал брови домиком.
– Но за это никто не заплатит! Это – не пухлые младенцы и не жена прокурора с лицом, как непропеченная булочка! Искусство никому, никому не нужно! О, эти отсталые, косные буржуа… и дворяне – тоже косные и отсталые!
Тиль снова рассмеялась и похлопала Даэли по руке.
– А ты рисуй одну картину на заказ, а потом одну – как душа просит. Сделаешь хотя бы полдюжины, и мы устроим тебе выставку.
– Выставку? То есть отнесем в лавку?
– Нет. Это будет культурное мероприятие, очень… э… значительное. Только для избранной публики. И аукцион. Сделаем это у Жозефины, под большим секретом… – Тиль обуяло вдохновение. – Вот увидишь, твое настоящее искусство станет модным. А для следующего представления мы нарисуем нечто сказочное, в духе стим-панка… ну… это значит – смесь магии и техники, всякие шестеренки, дирижабли, заводные куклы. Вот, точно! Мы оденем девушек, как кукол, подадим напитки невероятных цветов… Сальваторе, неси бумагу и грифель, мы будем рисовать!
Матильда загорелась новым проектом и заразила им художника. До обеда они делали наброски, придавая знакомым с детства предметам новое сюрреалистическое звучание. Глядя на эскизы, Тиль хвалила себя: вот он, тот самый Сальвадор Дали! Пусть его рисунки не настолько безумны, все же это именно эскизы к шоу, а не картины. Но как хороши! Оторвать глаз невозможно! Надо будет непременно сохранить все наброски, лет через сто они будут стоить безумных денег, как и его картины.
Но они рисовали не только эскизы. По наброскам Тиль он изобразил нечто, похожее на автомобиль начала двадцатого века.
– А это ты нарисуешь для меня, хорошо? Маслом, непременно красного цвета. Самый первый мобиль этого мира!
– Все, что угодно моей богине! – Глаза Сальваторе горели фанатичным огнем, рукава рубашки были перепачканы грифелем, пятна грифеля украшали и его лицо, а за ухом невесть откуда взялось перо. – Мобиль и вы – в мехах, под вуалью, и фоном – сказочный город с домами в десять этажей, и ратуша с часами… О моя богиня! Вы вернули меня к жизни! Я… я должен нарисовать это немедленно!..