– Ну да, ну да, – покивал принц. – А браслетики, рысаки и туалеты от Саша не имеют к твоему очарованию никакого отношения. Завидую твоей наивности, друг мой.
– Да ладно. Морис, ты же не всерьез?
– Я? Ну что ты, конечно же, не всерьез… Слышал поговорку? «Ничто не красит мужчину так, как корона».
– То есть ты сомневаешься, что я могу понравиться даме, не имея титула и состояния?
– Отчего же, кому-то и можешь. Как юный резвый любовник.
– Ничего подобного. Вот увидишь, княгиня Волкова сама захочет за меня замуж! Без титула и состояния!
– Пари? Женишься на Волковой в течение года, дам баронство и десять процентов акций банка. – Морис ехидно усмехнулся.
– Проклятье, так нечестно! Мне и поставить-то нечего. Не единственные сапоги же!
– Нужны мне твои сапоги. – Улыбочка Мориса стала еще более ехидной. – Проиграешь – выполнишь любое мое желание. И без этих вот «я не могу, мне религия не позволяет!». Итак, пари?
– Пари, задери тебя баран! Год и ни днем больше, как я женюсь на Волковой!
– Вот, теперь я узнаю моего друга Андре. – Морис долил контьер себе и Андре, поднял бокал. – За твою удачную женитьбу, друг мой!
– За удачную женитьбу!
– Да, и сними ты наконец эту маску. Мы одни, дверь заперта. Ты сам от нее не устал?
– Честно? Достала меня до самых печенок, – вздохнул Андре и стянул проклятый кусок шелка. И в удивлении уставился на Мориса: – Что не так? Морис, какого демона ты смотришь на меня, как на привидение?
– Э… ты… – Морис зажмурился, потряс головой, потом снова посмотрел на Андре. – Ты сам. В зеркало посмотри. Темные ангелы…
Андре так и не понял, что такое особенное увидел Морис в его лице. Ну, подумаешь, глаза потемнели до густой синевы. Ну, черты стали резче и выразительнее, вместо княжеского лоска появилось что-то хищное, немного птичье. Ничего же существенного! А Морис сказал – совсем другой человек. Странное дело.
Впрочем, изменения собственной внешности Андре не слишком волновали. Ха! Кто бы ему сказал неделю назад, что забота о красе ногтей отступит на второй план! Не поверил бы. И зря.
Сейчас его куда больше волновало отсутствие денег (сотни империалов едва хватит на приобретение минимального гардероба и наем личного слуги) и отсутствие вестей от Шарлеманя. Он раз десять пытался его дозваться, впервые еще в замке Грасси. Тщетно. Вот и сейчас, на выходе из покоев Мориса, он мысленно позвал:
«Шарлемань, барон Грасси! Где тебя демоны носят?»
Никто не отозвался. Ну, если не считать графа Лавуа, преотвратнейшего типа.
– Вам не кажется, господа, что запахло псиной? – ласково оглаживая эфес перевязанной бантом шпаги, осведомился Лавуа у кучки придворных хлыщей.