— Я хочу быть твоей до конца, — подхожу к Киру, который стоит абсолютно неподвижно. — Я хочу узнать тебя всего. Я твоя, Кир.
Он бросился ко мне и крепко обнял.
— Моя Лири! — прорычал он и закусил мою нижнюю губу.
— Задушишь, — рассмеялась, слабость в теле все еще ощущалась.
Он резко отстранился, когда понял, что переусердствовал.
— Почему ты ослушалась меня? — спрашивает он очень спокойно.
— Не хотела остаться без нее, — достала из-под одежды птичку.
Взгляд Кира мгновенно теплеет.
— Сегодня я хочу обращаться с тобой как с женой, — с этими словами он подхватывает меня и несет в купальню. Бережно раздевает, раздевается сам (какой же он красивый и сильный), заходит в розовую воду и сажает меня рядом. Все это очень интимно.
Мы лежим в воде, которая дает силы, и разговариваем о нашем детстве, родителях Кира. Оказывается, его брат живет как обычный горожанин. От его грозности не остается и следа, наоборот, рассказывая о проказах с Роуком, князь делается мягким, с по-мальчишески задорным выражением лица. А я напитываюсь им, хочу запомнить каждое мгновение, каждый его жест, морщинку.
Потом Кир бережно вытирает мое тело, волосы.
— Все-таки ты совершенна, — бормочет он и заворачивает в большой халат, явно предназначенный для него самого.
Он наматывает полотенце вокруг бедер, ведет в комнату, ставит меня в ее центре и снимает халат. Кир не бросается на меня, а обходит вокруг, любуясь мной. Меня это нисколько не смущает, даже наоборот — нравится.
Памятуя, что ему нравятся покорные женщины, опускаюсь на колени на пушистый ковер. Кир замирает. Если бы я не опустила глаза, то смогла бы увидеть его реакцию. И так я просто жду.
— Ты сейчас очень красиво смотришься, но мы оба знаем, Лири, что покорность и ты существуете отдельно, — смеется Кир. Он садится передо мной на колени, нежно проводит пальцем по подбородку и поднимает мое лицо, чтобы смотреть в глаза, — если бы не твое своеволие, Роук, Реи и, конечно, я были бы уже давно мертвы. Ты нравишься мне такой, какой я увидел тебя впервые на том рынке: дерзкая, смелая, сильная, настоящая. Сегодня мы не будем спать до рассвета.
Кир поднял меня с колен и понес к кровати, там он нежно положил меня и навис надо мной.
— Я хочу, чтобы на тебе была печать жены, — говорит он и целует татуировку у меня на груди.
— Как она выглядит? — почему-то спрашиваю его.
Не увижу, так хоть узнаю. А сама глажу плечи и руки Кира. Вот кто настоящее совершенство.
Он болезненно выдыхает, но отвечает.
— Печать начинается тут, у сердца, — он провел между грудей, — потом она переходит сюда, — он перевернул меня на живот и провел вдоль позвоночника, — потом она идет сюда и сюда, — он спустился к рукам и ногам, снова перевернул меня на спину, взял левую руку. — И вместо браслета, — Кир поцеловал запястье. И тут он мгновенно звереет. — Но ты его не снимешь никогда! Ты меня поняла?! Я тебе приказываю! Я найду способ!