Единственное, что я пока понимала: Арана — моя сестра-близнец, Люкрон — отец, который или душевно болен или действительно хочет меня убить. Или все сразу.
Еще я поняла, что мы с Араной очень-очень разные.
Арана — кроткая, покладистая, глаза на мокром месте, много причитает и все время просит прощения за все, нежная, опускает глаза в пол при разговоре с мужчиной и заботится об отце. А я бы его придушила! — это наше главное отличие. И куда это кроткое создание пропало на несколько дней, мне было не ведомо.
— Лири, дай им время успокоиться и свыкнуться с мыслью, что ты нашлась, — проговорил мне Кир, когда спустил меня с окна в тронном зале и усадил рядом с собой, на место княгини.
Жрецам Создателя и уважаемым семьям княжества предложили отправиться отдохнуть, потому что прием был внезапно прерван, а Арана слезно просила дать ее отцу время прийти в себя, ведь «он очень-очень болен». Подали ужин для дружинников.
Ходила из угла в угол по обеденному залу, собираясь с мыслями, а когда села на окно, Кир, который все это время не сводил с меня глаз, посчитал, что я готова для общения. И он был прав.
А успокоилась я потому, что в моей голове созрел план.
Мой отец — передернуло, когда назвала его так, — находился в одной из башен замка, там же Арана, их охрана до смешного неопытна.
Но Кир попросил меня пообещать, что я не совершу ничего, что могло бы спровоцировать конфликт (считай: войну) между нашими государствами. Очень смешно. Если в охране Люкрона его лучшие воины, то мне страшно за армию Хору.
Конечно, я пообещала Киру выждать время, он мне поверил, на том и согласились.
Ужин с дружинниками выходил тихим, ни веселых историй из походов, ни бородатых шуток. Да и я не очень вслушивалась, продумывала, как бы улизнуть незаметно от Кира, пробраться в башню, где моя сестра и отец, и… А что делать дальше я пока не решила.
Оказывается, Кир внимательно наблюдал за мной. Накрыл мою руку своей, освободил нижнюю губу, которую я все это время неосознанно прикусывала от волнения, протянул мне кубок с вином. В его глазах было столько любви и радости, я, до конца не отдавая себе отчет в том, что делаю, перебралась на колени к мужу и уткнулась ему в грудь. Он ничего на это не сказал, лицо строгое, а руки нежные. Сегодня мне можно покапризничать.
Да и как он от меня сейчас отделается? Наш союз одобрил Создатель!
— Дай им время, — повторил Кир, усадил рядом с собой (нам в этот раз поставили не два отдельных кресла, а одно широкое), — тебе нужно поесть, — вложил мне в руки грушу.
Да, Кир запомнил, что я их очень люблю. И почему это мой муж такой спокойный? В его государстве не понятно, что творится, нашлись вероятные родственники жены (которая до сегодняшнего вечера была рабыней, купленной на рынке), а он меня грушами кормит.