— У тебя была возможность и сестренка за пределами нашего маленького государства. И понятное дело поддержать тебя в переселении из тихой гавани мне лично ничего не стоило.
— Да, я помню до сих пор твои слова: «Хочешь? Действуй!».
— Нет, без аллегорий и отступлений: Хочешь, делай, давай!
— В любом случае, пригодилось.
— Машик! Моей заслуги нуль. Что там с мужем? Отвлекаешь от главного.
— Мой третий и на этот раз единственный… — Рябцева в девичестве закатила глаза и уставилась в потолок. Потом немного сдвинув брови и не опуская головы, добавила, — … я думаю.
— Третий?!
— Ох, только не начинай о моногамии и …
— Равнополии… — закончила я свою старую глупую поговорку. — Не начну. И как?
— Замминистра культуры в Польше! Ему скоро сорок, катаемся по миру, посещаем выставки, концерты. Он часто на пресловутых собраниях, поэтому отправляет меня по магазинам. А ты знаешь, как я хожу по магазинам!
— Да, по книжным исключительно!
— Там мы с ним и познакомились и…
Нас прервал стук в дверь, затем в проеме обрисовался Анатолий.
— Чертежи. — Напомнил он и галантно поздоровался с госпожой Радваньски.
Я взяла наш проект в руки и торжественно провозгласила, — итак, загородный дом для супруги замминистра!
Глаза Маши сверкнули триумфом. — Это именно то, что я хотела!
Еще бы над этим проектом мы бились два месяца, перекраивая и увеличивая по первому зову ее сердца. Ивакин боялся потерять такого клиента, всячески прогибая персонал под требования оных, не позволял вступать в дискуссии. Пусть только попробует что-то сейчас сказать.
Наманикюренным пальчиком она прошлась по планам, затем просмотрела разрезы и довольно улыбаясь, попросила интерьеры.
Анатолий удалился за файлами.
Здравствуй, прошлое, как неожиданно ты подкралось ко мне.
Мария подалась чуть вперед, внимательно рассматривая мое лицо. Я поняла, что сейчас последуют те вопросы, которые я избегала почти четыре года. И те, на которые отработала прекрасную схему ответов.
— Почему ты переехала? — ее искусно подведенные глаза выжидательно смотрят на меня. — Ксения звонила мне в Брест.
Я молчу.
— Она говорила о том, что с тобой творится что-то совсем неладное. И ты ничего не хочешь ей рассказать, и помочь тебе она не может. И ты молчишь, словно в рот воды набравшая. А потом исчезаешь и еще через полгода увозишь своих родителей. И от тебя ни слова почти четыре года.
— История, мягко скажем, интригующая, — ответила я медленно, — и давняя к тому же.
— И что в ней?
— Я влюбилась, забыла обо всем и вся, вышла замуж, переехала в Киев, затем еще раз в Москву. И теперь я здесь с родителями, которые следят за моей девочкой. Сейчас я в разводе. Счастлива. — Искренняя улыбка как завершающий штрих.