— Не волнуйтесь, — прошептал он.
Она открыла глаза и посмотрела куда-то за спину Иваты. Он щелкнул пальцами перед ее лицом, но она не перевела взгляда. Только издала хриплый звук.
— Все будет хорошо, только потерпите.
Она захрипела громче, и Ивата понял, что она предостерегает его.
Молю, еще один лишь поцелуй.
Он не успел обернуться, как мощным ударом ботинка у него из руки вышибли пистолет. Ивате показалось, что он слышал щелчок, — но тут в его висок врезалось колено, и перед глазами все поплыло.
Я слышу звук твоих шагов.
Ивата услышал скрип влажного гравия под тяжелыми шагами. Дождь заливал ему глаза. Самого падения он не ощутил, только вдруг понял, что лежит на полу.
Я иду, иду, качаясь, словно челн в твоих в руках.
Над ним высилась гигантская фигура человека в маске — еще один небоскреб в ночном небе. Ивата пытался достать до пистолета, как малыш тянется за улетевшим шариком. Мужчина ногой отбросил пистолет и встал над ним, почти зажав ботинками его голову. Ивата никак не мог разглядеть лицо, точнее то, что заменяло ему лицо. И понял, что сейчас он умрет.
Именно так наступает смерть.
Господь — мой свет, мое спасенье. Кого страшиться мне?
Человек в маске схватил Ивату за грудки и поднял на уровень глаз. Ивата слышал, как его куртка затрещала по швам. Ветер раздувал его брюки, и краем сознания он понял, что висит над краем крыши. Его ботинки болтались над россыпью огней большого Токио.
Городские огни, как прекрасны они.
И мужчина каким-то странным, низким голосом произнес:
— Иик.
Он приблизил к нему лицо, словно любопытный пес. От него пахло землей и кровью.
— Хак к-ас. Иик.
— …И все же я нашел тебя, — прошептал Ивата, стараясь не потерять сознание.
Человек в маске издавал булькающие, рваные звуки. Ивату осенило: он смеялся! Адским гортанным смехом.
Это наш мир навсегда.
Глава 27
Грядущий мир искупит грехи мира нынешнего
Косуке проснулся от холода. Постель Кеи пустовала. После возвращения с озера они так ничего и не сказали друг другу. Косуке хотелось поговорить с Кеи, но правильные слова ускользали от него, словно рыба сквозь крупную сеть. Надо бы еще поспать, подумал Косуке, однако странное чувство сильной тревоги, которое он испытал много лет назад, заставило его подняться. Открыв дверь, он крадучись двинулся по студеному коридору. Он миновал спальню для младших мальчиков — оттуда не доносилось ни звука. Мимо комнаты сестры Мари-Жозефины, что в конце коридора, он пробирался тихо как мышка — женщину отличал чуткий слух.
Внутренний двор напоминал ледяную пещеру, куда никогда не проникал лунный свет. Дощатый пол был настолько холодным, что Косуке вообще не чувствовал ступней. Поднявшись вверх по скрипучей лестнице, он повернул направо, в сторону лазарета. Двойные двери вели к стеклянной галерее с видом на лес и горы с одной стороны и на внутренний двор — с другой. В центре двора окруженный кустарником стоял разбитый фонтан.