— Почему нет? В конечном итоге в терапии нет ничего плохого. В нее верят. Это было очень неглупо с их стороны. Члены секты работали над улучшением самих себя, поднимались все выше в иерархии, и со временем им открывалась «истина».
— И что за истина?
— Песнь о неминуемом Апокалипсисе. В данном случае речь шла о смерти солнца и наступлении господства тьмы. Черного Солнца.
Ивата улыбнулся:
— Ничто не повышает ставки так, как конец света, верно?
— Это типичная составляющая большинства основных религий. И конечно же, все чада, которые последуют за гуру, спасутся, а остальные погибнут.
— И кто был наш гуру?
— Такаси Андзаи. Сын японского нефтяного магната. Он вырос в джунглях Центральной Америки. В подростковом возрасте вернулся в Японию. Впервые он возник на радарах, когда организовал клуб йоги в Осаке. Количество его последователей росло — как и гонорары. Затем он занялся семинарами. Примерно в начале 70-х он, по всей видимости, решил сыграть по-крупному и основал собственную духовную группу. Его культ возник из личной ненависти к традиционному буддизму. Он включил в свою версию религии древний фольклор, существовавший еще до прихода Колумба, и разбавил его доброй порцией различных техник психического развития. К 1977 году число его последователей выросло с двух-трех десятков до примерно 250 человек. Ко времени его ареста в группе уже было свыше двух тысяч участников, а Андзаи купил земельные участки на Филиппинах, в Восточной Африке и в Мексике.
— Продолжайте!
— Мы знаем довольно мало. После ареста он не проронил ни слова. Об этой истории писали не так много, как об «Аум Синрикё», да и у прессы было много других тем — обвинительные заключения, банкротства и смертные приговоры. «Дети Черного Солнца» уже воспринимались как очередная блажь. Однако со временем очередь дошла и до них. Что касается Андзаи, то на день казни он был отцом более тридцати детей, а в его поместье были обнаружены массовые захоронения.
Ивата задумался. Они проехали мимо садового центра с пустой парковкой. В открывшемся придорожном магазине, торговавшем пончиками, только-только загорелся свет. Неоновая корова над закрытым стейк-хаусом мигала красным светом. Ямада протер глаза.
— Ивата, знаете, что я думаю? Мы, полицейские, ищем улики — и каким-то естественным, органическим способом находим. Улики подкрепляют наши подозрения. Кажутся важными. Расставляют все по местам. Они становятся для нас путеводной звездой, с учетом которой мы выстраиваем все остальное.
— Да, ну и что?
— Вашей путеводной звездой стал этот символ черного солнца. Он, вместе с извлеченными сердцами, является единственной непреложной составляющей данного дела.