Сакаи фыркнула:
— Они с тобой, похоже, тоже. Плюс — сказали, ты никчемный алкаш и извращенец.
Кийота помрачнел, но промолчал. Ивата прокашлялся.
— Знаешь Юко Оба? И ее мужа, Тераи?
— Нет.
— А семью Канесиро?
— Да, мерзкие кореяшки. А чё?
Сакаи брякнула на стол свое удостоверение.
— Ну-ка прочитай вслух.
Кийота раскрыл документ:
— Норико Сакаи, младший инспектор. И чё?
— А ниже что?
— Полицейское управление Токио.
— То-то. Полицейское управление Токио. К твоему сведению, это синоним выражения: «Кийоту поимеют в задницу».
— Дай я объясню. — Ивата быстро взял документ со стола, протер рукавом и вернул Сакаи. — Мы можем припаять тебе неподчинение закону, и ты проведешь здесь еще двадцать три дня.
— Неподчинение?
— Плюс к сроку в двадцать один день, который тебе вынесли местные орлы за буйство в квартире твоих родителей. И здоровому мужику хреново пришлось бы, а уже тебе-то, в твоем состоянии… — Тут Кийота пнул по ножке стола.
— Я ничего не нарушал! Скажите, наконец, какого вам от меня надо!
Сакаи присела на край стола.
— Колись, Кийота, — ухмыльнулась она. — Рассказывай.
— Чё рассказывать-то?
— Ведь это ты их убил, да?
Кийота расхохотался:
— Кого? Всю семейку? Ага, и порезал в мелкий винегрет. Чего там, бросьте меня в камеру, и дело с концом.
Ивата затушил окурок.
— Вы не слишком удивились, узнав об их смерти, господин Кийота. Неужели в газете прочли?
— Вы из отдела убийств, задаете про них вопросы — я ж не идиот.
— Вы отрицаете причастность к этим убийствам?
— Блин, конечно отрицаю!
Сакаи спрыгнула со стола и начала ходить вокруг него кругами.
— Я расскажу тебе одну историю, Кийота. Иногда, имея дело с лгунами, мы проверяем их на мини-полиграфе. Но там все по-взрослому — куча проводов, специалист при аппарате, все дела. Но знаешь, на чем все прокалываются?
Кийота молчал.
— Мы сами им лжем. Говорим — пот влияет на результат, и отправляем их мыть руки. А сами бежим в комнату с мониторами, чтобы поржать. Лгун обычно шумно включает кран, потом сушилку — в общем, из кожи вон лезет. Но, конечно, руки он при этом не моет. Так что заруби себе на носу: мы чуем ложь. Носом чуем. Это для нас вопрос чести. А от тебя просто несет.
Лицо Кийоты исказилось от ненависти. Он с трудом сдерживался.
— Вы меня не знаете.
— Да ну? — Сакаи лучезарно улыбнулась. — В девятнадцать лет ты впервые заночевал в этом заведении по обвинению в мелком жульничестве. Всего было четыре ареста, последний — за изнасилование. Ты получил восемь лет, что вообще-то многовато. Когда вышел, сразу свалил в Токио. Такому тупице, как ты, даже удалось неплохо устроиться в районе Синдзюку. Вступив в тамошнюю банду, ты выпадаешь из нормальной жизни лет на десять. Потом — нате вам, появляешься в костюмчике, с мегафоном в руке. Видно, решил, что политика позволит тебе максимально раскрыть свои таланты и