— И это тоже.
Они остановились возле мраморной лестницы, ведущей к главному входу.
— Как вы полагаете, профессор, убийца мог бы сам сделать обсидиановый нож? Это в принципе возможно?
Тот прикусил нижнюю губу и, поскрипывая своими мокасинами, двинулся вниз по ступеням.
— Думаю, мог. Правда, разновидность обсидиана, подходящая для изготовления лезвий, хранится на спецскладах в Мексике, Гватемале и Армении…
Они вышли под моросящий дождь. На оживленной дороге автобусы выплевывали свое содержимое на тротуар: потоки рубашек поло, фотоаппаратов и толстых животов. Игараси подозвал такси. Подъехав, водитель распахнул заднюю дверь. Профессор немного помедлил.
— Должен сказать, инспектор, что история о психопате, разгуливающем по улицам Токио и вырезающем у людей сердца обсидиановым ножом, звучит нелепо.
Ивата криво улыбнулся:
— Счастливого пути, профессор.
Игараси протянул ему для пожатия крупную руку, и они тепло попрощались. Проводив взглядом рассеянный свет красных фар, Ивата задумчиво посмотрел в хмурое небо. И тут он что-то почувствовал на своей ладони. Посмотрев, обомлел: в центре красовалось огромное черное пятно.
Одно из лучших в городе просторное кафе «Ля Флёр» находилось в районе Ниси-Адзабу и было популярно среди домохозяек и гайдзинов[16]. Обычно к пяти вечера народу здесь собиралось предостаточно, но сегодня сильный дождь заставил многих изменить свои планы. Фоном негромко звучали старые французские шлягеры. Ивата и Сакаи сидели за угловым столиком у запотевшего окна. Он потягивал свой первый капучино, она курила вторую сигарету.
— Не понимаю его логику, — сказала она и затянулась. — Зачем ему помогать тебе, если он убийца? Чтобы отвести подозрение?
— Он знает, что у нас на него ничего нет. Может, это его даже забавляет. — Ивата вздохнул. — Не думаю, что я чем-то выдал себя, но мне показалось, что он тоже меня изучает.
— Интересно. — Сакаи посмотрела в окно. — Наружка подтвердила, что он вылетел в Пекин. Я еще копаюсь в его прошлом, но пока никаких зацепок.
— И почему я не удивляюсь?
— Ты не из тех, кого легко удивить, Ивата.
— Вот как. Что еще ты обо мне знаешь?
— Тебе вряд ли захочется это услышать.
— Нет, напротив! Продолжай.
— Ну ладно. Ты разведен, так? Точно разведен — это у тебя на лбу написано. Что там было? Другая женщина? Нет — другой мужчина, точно. Это она от тебя ушла, да? Муки ревности, вечно красные глаза, эмоциональная зажатость. А вот детей у тебя нет. Ты еще больше ушел в себя, переехав в Токио. В нашей работе вечеринки с коллегами в караоке не предусмотрены. Напротив, я уверена — ты одиночка. И ни с кем не встречаешься. Тебе нечего предложить, нечего отдать женщине. Я бы сказала, ты из тех, кто предпочтет сам все испортить, чем ждать ударов судьбы. Ты не можешь просто послать все к черту и стать офисным служащим. Нет, ты неординарный человек — хотя и очень ответственный. Ты ненавидишь эту работу, но она нужна тебе как воздух. Тут и гадать нечего: тот Ивата, что был до отдела убийств, ушел навсегда.