От серебристого авто до ограды такой короткий путь… Мы преодолели его в несколько быстрых шагов. Даже жаль расставаться, говорила бы с ним и говорила.
— Зайдешь выпить кофе?
Предложение вырвалось до того, как я его обдумала.
— Не откажусь, — ответил охотник, и голос его прозвучал почему-то хрипло.
Я открыла ворота. В голове эхом отдавались его слова — все-таки волнующий у него голос, слушала бы вечно.
Хм, да и сам он очень даже ничего… Раз в сто лучше всех тех мужчин, которых я видела этим вечером в «Черном коте».
Пока звенела связкой ключей, выбирая нужный, задумчиво косилась на Волкова. Свет ближайшего фонарика на дереве позволял рассмотреть его лицо — сосредоточенное и немного хмурое. Остро захотелось разгладить морщинку между его бровей. Что может печалить молодого охотника? Какие проблемы в его годы?
— Может, посветить телефоном? — заботливо предложил он.
— Не надо, уже нашла.
Проворачивая ключ в замке, осознала, что перед глазами застыл образ Германа, что хочу успокоить его, пообещав, что все будет хорошо, хочу убрать с его лица чувство озабоченности, хочу… Ох, да я просто рядом быть хочу! Хочу прижаться к нему, хочу, чтобы обнял, хочу почувствовать тепло его крепких рук…
Как так бывает, что не замечаешь толком человека, который рядом с тобой столько лет? А потом вдруг случается нечто, что кардинально меняет восприятие его, переворачивая все с ног на голову?.. И выясняется, что он другой, не такой, каким тебе виделся раньше? Лучше и ближе…
Щелкнул замок, дверь открылась, гостеприимно впуская нас в дом. Моя рука еще тянулась к включателю, как я осознала истину: хочу не только сварить Герману кофе, хочу, чтобы он остался со мной. При мысли, что сейчас останусь одна, становилось больно.
Но как ему об этом сказать? Сослаться на то, что боюсь ночевать в пустом доме? Неправдоподобно, глупо, смешно…
Придумывать, что говорить, не пришлось. Как только оказались в гостиной, идущий позади охотник вдруг положил мне руки на плечи.
— Ника, я передумал — не хочу кофе.
Его шепот над моим ухом вызвал приятные мурашки, которые разбежались по всему телу.
— И что же ты хочешь? — обмирая, спросила у него.
— Кого, — поправил он.
И так как я не отступила, не вырвалась из его объятий, резко развернул к себе лицом.
— Вероника, мне уйти?
Черные глаза смотрели серьезно, с надеждой и нежностью. И я знала: он уйдет, если потребую. И осознание, что он в полной моей власти, наполняло смущающей радостью.
И потому я ответила не так, как он ожидал:
— Останься. Пожалуйста, останься, Герман…
Широкие ладони обхватили мое лицо. Прикосновение губ, как спусковой крючок. Эмоции, как распрямившаяся пружина. Они хлынули из глубин души, затопляя сознание.