– Что тебе нужно, старик? – спросил он.
– Дом этот приносит несчастье, сударь; умоляю вас, – продолжал настаивать старик, – не входите в него.
– А! нет, это уже слишком сильно… Или ты сумасшедший, или до дерзости смел… Ну-ка, пусти меня; я этого хочу. – Сильным движением он действительно заставил его выпустить свою шинель и взошел на две ступени; но на третьей он увидал, что один из костылей нищего загораживает ему путь к двери.
– Ты наконец, – сердито сказал он, – выводишь меня из терпения!
Он хотел уже схватить длинную палку, сделанную из крепкого дерева и обитую железом, но с новым изумлением заметил, что её держала рука никак не менее сильная, чем его.
– Нет!.. – глухо, но выразительно сказал нищий, – месье Ален де Кётлогон, вы туда не войдете!..
Невидимый привратник, подождав несколько минут и видя, что никто более не входит, затворил наконец дверь.
Молодой моряк не обратил на то внимания; а живо сошел со ступеней и, обращаясь к своему собеседнику, вновь уже принявшему свой вид хромого, вдвое ещё согнувшемуся и хныкавшему, вскричал:
– Ты произнес мое имя! Каким образом ты его знаешь?… Откуда ты его узнал?
– Это вас не касается; я вас знаю, этого достаточно; даю вам честное слово бродяги, что я не желаю вам зла.
– Я в Париже только с сегодняшнего дня.
– Умоляю вас, не теряйтесь в догадках. Примите добрый совет, хотя он и исходит от нищего. Еще раз прошу вас, не входите в эту трущобу: она может принести вам лишь одно несчастье, что она и сделает всем тем, которые туда покажутся.
– Вот как! Но если ты имеешь такие хорошие сведения, то ты должен знать, что я иду туда только для развлечения…
– Да, – пробормотал нищий мрачным голосом; – но есть лица, которые отправляются туда искать нечто другое.
– Ты меня выводишь наконец из терпения, разве ты шпион, назначенный для того, чтоб ходить по моим пятам? Воображаешь ли ты, что я это потерплю?
– За вами следить? Зачем это!..
– Это правда. Но тогда?..
– Слушайте, ваше благородие, так как вам непременно нужны объяснения, то почему вы не начнете с самого естественного: вас сейчас было трое, вы одни подали мне милостыню, несмотря на грубое обхождение со мною ваших товарищей. Благодеяние никогда не пропадает даром, и я предлагаю вам услугу за ваше подаяние; я снова клянусь вам, хотя вы и не можете этого оценить, что мой совет умен!
– Хорошо! но это мне не объясняет еще, откуда ты знаешь мое имя?
– Ба! разве мы, при нашем ремесле нищенства и бродяжничества, не всех знаем?
Молодой человек покачал головой, мало удовлетворившись ответом.
– Наконец, зачем же ты упорствуешь, пытаясь твоей самовольной властью, преградить мне вход в это жилище.